— Вы там общались с какими-нибудь писателями или мыслителями? — спросил я.
— А вы, я вижу, проводите между ними различие, — поддразнила меня Изабелла.
— Это как раз и входило в мои планы, — ответил Ларри.
— И как вы с ними разговаривали? По-английски?
— Самые интересные из них если и говорили по-английски, то очень неважно, а уж понимали совсем плохо. Я выучил хиндустани. А когда подался на юг, стал немного объясняться и на тамильском.
— Сколько же языков вы теперь знаете, Ларри?
— Ой, не считал. Штук шесть, наверно.
— Я хочу узнать что-нибудь еще про йогов, — сказала Изабелла. — Ты с кем-нибудь из них был близко знаком?
— Если можно говорить о близком знакомстве с людьми, которые почти все свое время проводят в Бесконечности, — улыбнулся он. — У одного я прожил в ашраме два года.
— Два года? А что такое ашрам?
— Ну, это вроде как обитель отшельника. Там есть святые люди, которые живут в полном одиночестве в каком-нибудь храме в лесу или на склонах Гималаев. Есть и такие, которых окружают ученики. Какой-нибудь добрый человек, алчущий праведности, строит хижину, большую или маленькую, для йога, который поразил его своим благочестием, а ученики селятся поблизости, спят на галерейке, или в кухне, если таковая имеется, или просто под деревьями. У меня была крошечная хибарка, в ней еле помещалась походная койка, стол, стул и полка для книг.
— Где это было? — спросил я.
— В Траванкуре, это чудесный край зеленых гор, и долин, и медленных рек. В горах водятся тигры, леопарды, слоны и бизоны, но ашрам стоял на берегу речной заводи, среди кокосовых и арековых пальм. До ближайшего города было мили четыре, но люди приходили оттуда, да и из других мест намного дальше, или приезжали на повозках, запряженных волами, чтобы послушать моего йога, если он был в настроении говорить, а не то просто посидеть у его ног и вместе с другими ощутить покой и счастье, которые исходили от него, как аромат от туберозы.
Грэй заерзал на стуле. Видимо, ему стало не по себе от этих разговоров.
— Выпьем? — предложил он мне.
— Нет, спасибо.
— А я выпью. Ты как, Изабелла?
Он грузно поднялся с кресла и подошел к столику, на котором стояли виски, минеральная вода и стаканы.
— А еще белые люди там были?
— Нет, только я.