Галерея демонов Ламбранта

— Положи на место, — приказал плечистый бородач, помахивая острым клинком.

— По ходу, они прислуживают демонам, — заключил Власьев, держа чумазого Аркашу.

— Я не отдам сыновей! — грозно воскликнул пастор и, переглянувшись с пятью единоверцами, кивнул им в качестве сигнала к действию.

Те набросились на монахов, ударяя их аксом и шестопёром. И хотя экспеллеров у адвентистов осталось только два, они весьма успешно обезоруживали агрессивных бородачей. Следом из церкви вышел Перанс, застав христианский мордобой в самом разгаре. Правда, колокольный звон, который не прекращал лететь со стороны шатровой башни, вызвал у него давящее чувство. Алебарда выпала из руки беса, а сам он закашлял тёмной кровью.

Роберт, дождавшись, пока путь к воротам будет немного расчищен от недружественных монахов, ринулся туда вместе с Гришей на руках. Никита Денисович, покрепче прижав к себе Аркашу, тоже прошмыгнул к выходу. Оставшиеся адвентисты размахивали экспеллерами, словно флагами, вынуждая слуг кивернитов разлетаться по сторонам. Однако вскоре одному из бородачей удалось задеть гладиусом обладателя пернача прямо по спине, и тот выронил своё чудодейственное оружие. Монахи дружно накинулись на него, подобно стае голодных собак. Второй адвентист попытался помочь раненому товарищу, но получил по голове двумя ударами дубинки.

Через минуту из-за угла вышел недовольный Данталион. Невзирая на прохладный вечер, он ничуть не беспокоился по поводу своей наготы. Кивернит оценил обстановку озлобленным взглядом и приметил кашляющего беса. Он быстро подошёл к распахнутым дверям церкви, подобрал алебарду и, недолго думая, зарубил ею Перанса. Тёмная кровь окрасила и без того багровую плиту перед входом в храм.

— Хватит уже там копошиться! — вскрикнул Данталион, и монахи испуганно обернулись к нему. — Помогите Бейлону, пока люциферит не пришёл в себя!

Сам же голый кивернит заглянул в церковь и увидел изрубленную сине-чёрную тушу, посреди которой торчал стержень разломанной люстры. С омерзением посмотрев на растерзанные тела монахов, валяющиеся недалеко от входа, Данталион услышал булькающие звуки и поспешил к купели. Растаявший в ней почти полностью лёд окрасился в багрово-коричневый цвет. На бортике лежала половина чьего-то трупа, а в воде плавали внутренности и несколько человеческих пальцев. В центре же водоёма шевелился обугленный череп с большой вмятиной на макушке, и кивернит был вынужден протянуть к нему длинную бледную руку.

— От тебя одни проблемы, Филлопон! — прошипел он, вытащив голову Зерданского, которая уже вовсю захлёбывалась и хрипела. — Стоит закопать тебя вместе с люциферитом!..

Он хотел пнуть череп в порыве злости, но услышал шаркающие шаги в противоположном конце церкви и нахмурил тонкие брови. Там, держась за стену, пытался пробраться к лестнице обезглавленный Одилон. Его грудь и спина были покрыты творожистой массой, которая изредка продолжала выливаться из разрубленной шеи.

Такое зрелище окончательно вывело Данталиона из себя, и он, сжимая кулаки, направился к раздетому телу брата. Схватив его за беспорядочно двигающиеся руки, кивернит попытался повести безголовое туловище за собой, но быстро понял, что это будет крайне медленно. А времени у него оставалось совсем не много. Поэтому он перекинул Одилона через своё плечо и принялся искать глазами недостающую часть его тела.

Каково же было удивление Данталиона, когда взгляд упёрся в бело-серое месиво на столике с золотистым подносом. Рядом лежал забрызганный творожистыми ошмётками канделябр. Видимо, кто-то использовал именно его, разбив несчастную голову Одилона на десятки костных осколков. Верхняя часть черепа была напрочь выбита, а от мозга осталась только вязкая кашица. Нос, губы, уши кусочками валялись по всему столику. Рядом светлела кучка содранной кожи.

Оглянувшись на зарубленного у выхода беса, Данталион понял, чем тот занимался в церкви, пока адвентисты пытались бороться с монахами. Эта поганая нечисть издевалась над головой Одилона, не оставив даже шанса восстановить её. Ведь если бы она оказалась цела, пришить к телу эту его часть не составило бы особого труда. Теперь же оставалось лишь гневно закричать на весь церковный зал от осознания утраты очередного брата.

Этот отчаянный вопль донёсся до Аделарда, который лежал у крепостной стены. Колокольный звон всё ещё разливался по территории монастыря, только уже не так громко и часто. Наверно, звонари подустали махать верёвками или отвлекались на движение во дворе. Поэтому Борисов сумел подняться и немного прийти в себя.

Плетнёва не было слышно. Скорее всего, от болезненных ощущений заложило уши. Да и голова казалась будто бы набитой ватой. Проверив, не выпали ли из глазниц изумруды, Аделард пошатывающейся походкой добрался до узкого оконца в стене и просунул туда рогатую голову. За ней открывался небольшой склон, внизу которого темнела дорога. По ней как раз двигалась колонна из легковых машин без стёкол. Бес разглядел, что за рулём одного из проехавших автомобилей сидит человек в маске.

— Долбанные ангрилоты!.. — прошипел он, вытащив голову из отверстия, и опасливо обернулся к храму.

Конечно, можно было бы рискнуть и пролезть через стену наружу. Возможно, истребители нечисти и не заметили бы удирающего из монастыря беса. Но Борисов побоялся этого варианта, двинувшись к какой-то светлой постройке перед основной церковью. Уж лучше содрогаться от колокольного звона, чем угодить в руки ангрилотов.

Через пару минут задул странный ветер, и Аделард услышал свист заработавших лопастей. Вертолёт располагался на специальной посадочной площадке возле невысокого корпуса настоятеля. Борисов слышал, как там возмущаются чем-то монахи, а затем увидел идущего по двору Данталиона. Тот нёс на себе обезглавленное тело брата и сжимал в руке продолговатый череп Зерданского. Что-то озлобленно сказав своим слугам, он поспешил в большой гудящий вертолёт, похожий на военный транспорт.

Бес пробрался к углу светлой постройки и заметил небольшие хозяйственные ворота в крепостной стене. Кажется, они были лишь наспех прикрыты. Пересилив желание броситься в ним, Аделард прошёл назад и снова оценил обстановку.

Теперь по тёмному двору тащили люциферита. Тот дымился, словно жаренный барашек, но не подавал никаких признаков жизни. Его крылья волочились по тротуарной плитке вместе с когтистыми чёрными руками. Рогатая голова ударялась о выступы, оставляя на земле за собой маслянистый след. Можно было попробовать напасть на четверых монахов, которые тянули Ламбранта за длинные копыта. В бессознательном состоянии тот не представлял уже никакой опасности ни для кого. И Борисов двинулся к ним, как во дворе возник высокий кивернит в церковном облачении.