— Они в самом деле в этом убеждены, — подтвердила Джен. — Гош наверняка знает — как вернуться на Землю. Но скрывает. Бедняги полностью в его власти.
— Права человека в его понимании… Фаи, для вас это нормально — захватить пленных, заставить служить себе. Но люди, рождённые на Земле, привыкли пользоваться гражданскими свободами, — лейтенант печально покачал головой. — А Гош — настоящий тиран и лжец. Не уважает свободу. Признаёт только насилие и произвол.
Наёмница слушала его в полуха. Трёп американца содержал полезных сведений не больше, чем шум дождя. Вот о верье, покинувшем Гоша… Замечательно! То есть Верун не столь благосклонен к архиглею. И Моуи тоже, коль позволил троице проникнуть в Номинорр. Значит, проблему можно решить гораздо проще, чем представлялось. Только этим двум напыщенным уродам знать подробности не обязательно.
Отстав от них, Фаи нырнула в толпу, заполнявшую рыночную площадь. Слушала разговоры, не спеша к привилегированным местам для семьи архиглея и его гостей, включая Фируха. Наоборот, с появлением там господ городские обыватели и селяне принялись перемывать им косточки. Почти у каждого были родственники или знакомые, трудившиеся во дворце. Через них просачивались слухи о том, как живёт Гош: в быту скромен, занимает отдельную спальню, его супруга — тоже отдельную, рядом комнаты их сыновей. Кто-то спорил: не может быть, чтоб спали порознь, грех это… Кузен дворцового служки уверял: грех не встречаться супругам по ночам. А спальня отдельная нужна, потому что Гош в любое время дня и ночи может принять посыльного с важной вестью. Умчаться по архиважным архиглейским делам. Зачем тревожить жену понапрасну?
Вращение среди болтунов на площади дало наёмнице больше полезного за полчаса, чем за все предшествующие дни во дворце.
Дюльку она видела, но не стала приближаться. Его неуклюжие знаки внимания раздражали.
Наконец, опустились сумерки. Вокруг шатра с циркачами зажглись факелы.
Неизбалованная зрелищами, Фаи смотрела во все глаза на трюки артистов, выступления гимнастов, ужимки клоуна. Странные звери, удерживаемые только тонким поводком и скалящие клыки с капающей слюной, заставили инстинктивно схватиться за нож — единственное оружие, не изъятое стражей Гоша.
Больше всех поразил иллюзионист. Он сильно рисковал. Творимое им на сцене настолько напоминало колдовство, что его могли разорвать безо всякого суда и следствия. Архиглей, предвидев, заявил: он лично проверил и убедился, что всё в порядке. Чтобы его слова звучали предельно веско, добавил: ловкость рук и никакого мошенничества. Никто не понял, что означает сие. Но авторитет Гоша был достаточно высок. Народ поворчал и согласился, что не всякому проникнуться высшей мудростью правителя.
Правда, под конец выступления фокусник сотворил такое, что, наверно, сам Гош мог бы заподозрить магию. Артист игрался с толстым мягким канатом, потом сложил его в объёмистую корзину и начал тянуть конец вверх. Канат вдруг затвердел, превратившись в своего рода шест, поднялся над корзиной на высоту двух человеческих ростов. Циркач вцепился в него и ловко взобрался, оказавшись над сценой, оттуда помахал рукой господам и публике.
Рукоплескания и крики восторга перемешались с возмущёнными воплями «колдовство». Человек соскочил с каната и раскланялся.
Все циркачи метнулись в публику с протянутыми кувшинами, в них посыпались медяки. А Фаи попалась на глаза Дюльке.
— Вот ты где? Отчего не пошла к господам?
— Не господского я сословия. Мне с простыми сподручнее. И так всё хорошо видно.
— Может, прогуляемся к реке? — вконец осмелел ухажёр.
— Думаю — нет. Всех зовут выпить и закусить. Я со своими товарищами. Потом — спать и видеть пьяные сны. Чего и тебе желаю.
— Ну… в другой раз… — был вынужден согласиться студент.
Его совершенно не угнетало, что он клеился к будущей своей преподавательнице, если Гош возьмёт её в Сорбонну.
х х х
Нираг растолкал меня на рассвете.
ebooksa