Любовь: история в пяти фантазиях

…холодная следом забота.

Ибо, хоть та далеко, кого любишь, — всегда пред тобою

Призрак ее, и в ушах звучит ее сладкое имя.

Но убегать надо нам этих призраков, искореняя

Все, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,

Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,

А не хранить для любви единственной, нас охватившей,

Тем обрекая себя на заботу и верную муку[141].

Будучи автором фрагмента о «теле любом», призывавшим к неразборчивости в сексуальных связях, в остальном Лукреций был провозвестником будущего. Едва ли не последней эмблемой римского эмоционального сообщества, ценившего «все, что питает любовь», во многом выступал случившийся в начале следующего столетия бунт Овидия (ум. ок. 17 года) и нескольких его единомышленников из поэтического мира против введенных Октавианом Августом правовых ограничений, предполагавших, что неженатые подвергались штрафам, а прелюбодеяние становилось преступным действием. В стихах Овидия, задыхавшегося в этой затхлой атмосфере и в итоге оказавшегося из‐за своих взглядов в изгнании, присутствует острое осознание того, как сила любви способна сводить с ума, и столь же живое приятие чистого удовольствия от флирта, секса, изнуренности желанием, последующего его преодоления и движения дальше:

Я признаюсь, я новой твоей оказался добычей,

Я побежден, я к тебе руки простер, Купидон (I, 2, 19–20)[142].

Овидий влюблен в некую Коринну, замужнюю женщину, которая приведет своего мужа на пиршество, где будет присутствовать и поэт. Его снедает ревность, но у него есть план. «Раньше супруга приди», — говорит он ей:

Только он ляжет за стол, с выражением самым невинным

Рядом ложись, но меня трогай тихонько ногой.

Глаз с меня не своди (I, 4, 15–17).

В поэтическом цикле «Наука любви», созданном после «Любовных элегий», Овидий рассказывает мужчинам, как соблазнять женщин, давая советы в помощь мужчине-хищнику, а женщинам объясняет, как быть соблазнительными, хотя и делает такую оговорку:

Я не к тому ведь зову, чтобы всем уступать без разбора,

Я лишь твержу: не скупись! (III, 97–98)[143].

Этот совет в значительной степени был полезен и для мужчин. Однако Овидий не проявлял бессердечия, когда речь шла о женской точке зрения. Воображая, какие чувства испытывала мифическая царица Карфагена Дидона, брошенная своим приплывшим из Трои любовником Энеем, который затем отправляется основывать Рим, Овидий вкладывает в ее уста совершенно здравые и в то же время страстные слова якобы написанного ею письма:

Будешь искать там другую любовь, другую Дидону,