Артамон Васильич поднял кверху глаза, будто искал вдохновения.
Но в эту самую минуту поднялся в передней страшный шум и говор. На лице Тульчинова изобразилась досада, и, глядя на повара, продолжавшего искать вдохновения, он нетерпеливо спросил:
— Какой же соус?.. Экие! позаняться ничем не дадут.
Вдруг Яков, против своего обыкновения, с шумом распахнул дверь и, запыхавшись, радостным голосом сказал:
— Из деревни нарочный прислан!
Трудно вообразить, как сильно подействовали эти слова на Тульчинова и на повара; они, лукаво улыбаясь, с минуту безмолвно глядели друг на друга.
— Что, а? как нарочно, к жаркому, верно, свежая дичь! — радостно воскликнул Тульчинов.
— Не молочничек ли? — с восторгом заметил повар.
— Прикажете Федора сюда позвать? — спросил Яков.
— Зови, зови сюда! — самодовольно потирая руки, отвечал Тульчинов. — Нет, — продолжал он, сгорая нетерпением, — сам пойду!
И старик вскочил и пошел к двери. Приезжий Федор, с красным лицом, в нагольном тулупе, в длинных сапогах, был окружен детьми, женщинами, кучерами и лакеями; все в один голос делали ему вопросы: кто про корову свою, кто про знакомых, кто о матери, кто об отце.
Федор вертел голову во все стороны и не знал, кому отвечать; Тульчинов, появившись в прихожей, вывел его из затруднения; в минуту он остался один. Федор отвесил низкий поклон своему барину.
— Ну, здорово, здорово! — сказал Тульчинов. — Что? все ли благополучно?
— Слава богу-с, все благополучно у нас! — с новым поклоном отвечал Федор.
— Что, Филипп Филиппыч прислал?..
— Да-с, изволили прислать к вашей милости.
Федор озабоченно сунул руку за пазуху, бережно вынул из кожаного большого мешка пакет и с поклоном подал его барину. Тульчинов подозрительно осмотрел пакет.
— Вот и письмо к вашей милости от Филиппа Филиппыча, — сказал Федор, подавая письмо.
— Ну, а еще чего-нибудь прислали с тобой?
— Никак нет-с… я-с на почтовых.