— А давно живет?
— Тоже год с небольшим, — я это помню хорошо. Она прежде переехала, башмачник потом. Он, знаете, прибавил мне на квартиру; а прежде в ней жил какой-то дворянин, не служащий, бедный такой, больной и азартный; я давно зла на него была и говорю ему, что мне нужна самой квартира. Он ну кричать, браниться: я, говорит, больной, в полицию пожалуюсь, доктор мне велит дома сидеть. А мне-то что за дело? сами посудите.
— Разумеется, — отвечал горбун.
— Ну, я ни дров, ни воды; стала прижимать его. Известно, как хозяин жильца сживает.
И хозяйка одушевилась; ее лицо при этом приятном воспоминании все просияло.
— Вот я его-таки сжила. Он, знаете, сердился, искал себе квартиру и все… а только переехал, на другой день и умер.
Горбун тихо засмеялся.
— Да, умер! ей-богу, на другой же день умер! Уж как я рада была, что его выжила: ну, как бы у меня на квартире протянулся, — поди возись, человек одинокий., да и жильцы обегают квартиру после покойника.
— Известно, невесело… Ну-с, за сим прощайте! И горбун повернулся.
— Позвольте узнать, далеко ли живете? — крикнула хозяйка, испугавшись, что забыла расспросить его.
— Далеко-с.
— Вы… — и хозяйка замялась, — вы, — продолжала она, придав своему лицу приятное выражение, — по какому делу изволили быть у девицы Климовой.
— По делу, по делу! — отрывисто отвечал горбун.
— Она шьет прекрасно, — заметила хозяйка, пробуя со всех сторон неразговорчивого горбуна.
— Не знаю, хорошо ли шьет, — отвечал горбун.
— Кажись, все на важных особ работает. Да теперь заленилась немного; жених уехал, так горюет,
— Давно? — с живостью спросил горбун, но тотчас с совершенным равнодушием прибавил: — немудрено, девица молодая, долго ли влюбиться!
— И, какая любовь! я думаю, скоро забудет.
— Разумеется… молода… хе, хе, хе! Прощайте!
И горбун поклонился. Но хозяйка не заметила его поклона, она вслух думала: