Шведское огниво

– Послушай! В пятницу или субботу где-то по улице пронесли очень большой мешок. Или провели сильно пьяного человека, который сам не мог идти.

Пьяного вспомнили. Действительно тащили одного такого после ночной попойки в субботу утром. Весь в грязи – смотреть страшно. Лыка не вязал.

– Кто вёл? Куда пошли?

Шли на берег. К баням. Такую свинью дома не отмыть.

– В субботу многие бани топит. Видел их кто?

Оказалось пьяницы, так надравшиеся с самого утра, запомнились многим. Ушли они в самую дальнюю баню.

Злат воздохнул и обернулся к помощнику:

– Всё Илгизар. Беги, зови эмира.

XXXIII. Молоко белых кобылиц

Баня была срублена из брёвен, на северный манер. Большая, просторная, видно, хозяева любили помыться с размахом и удовольствием. Староста сказал, что принадлежит она состоятельной купеческой вдове. Дверь в предбанник запирал дорогой навесной замок булгарской работы. Вокруг были тишина и покой – ни одна соседняя баня не топилась. Нукеры обступили дверь и сбили замок.

Злат стукнулся в полутьме предбанника о какую-то деревянную шайку и распахнул вход в моечное отделение. В спину ему дышал, ухватившийся за рукоять сабли, Могул-Буга. Наиб уже набрал полную грудь воздуха, чтобы грозно рявкнуть: «Именем…» – и осёкся. Из полутьмы бани, едва освещаемый светом, падавшим из крошечного волокового оконца под крышей, на него смотрел совершенно голый человек. Он с ужасом уставился на монгольских халат наиба и драгоценный суконный кафтан Могул-Буги.

– Помогите мне! – вдруг запричитал человек, – Меня похитили и удерживают здесь против моей воли! Меня зовут Иов, я чужестранец.

Грозный оборотень, слуга зловещего вестника богов ворона Хугина, стоял съёжившись, прикрывая руками срам, и лил горючие слёзы:

– Эта похотливая кобыла! Она меня держит здесь. Одежду отобрала, чтобы я удрать не смог. И принуждает меня к блудному сожительству.

– Видно сильно принуждает, – нашёл в себе силы улыбнуться наиб.

– Будь проклят тот день и час, когда я с ней связался! – возопил узник любви, – Кто же знал, что она прицепится, хуже репья? Как услышала, что уезжаю, так вообще ополоумела. А потом подослала каких-то здоровенных амбалов. Они вытащили меня через потайной лаз, опоили сонным зельем и привели сюда. Моченьки моей уже нет! – отчаянно взвизгнул он напоследок.

– Не плачь, несчастный. Твои мучения окончены, – Злат постарался выглядеть серьёзным, – Ты ведь собирался к эмиру Могул-Буге? Он сам к тебе приехал.

Наиб повернулся и вышел из бани. Позади хохотал Могул-Буга, только сейчас сообразивший в чём дело.

– Этим миром правит любовь, – философски заметил Злат. Он зло плюнул на стебель конопли, склонившийся на тропинку, добавив, – И бабы!

Всё закончилось. Рассеялись от ясного света дня зловещие тайны, улетели в свой загадочный мир призрачные джинны, в царские чертоги ушли судьбы народов и царств. Осталась простая жизнь. С земными заботами, насущным хлебом и повседневными хлопотами.