Шведское огниво

– Вот, Илгизар. Смотри на своего наставника и мотай на ус. Давай тебя, пока не поздно, женим на сказочнице? Свадьбу справим по нашему буртасскому обычаю. Или мордовскому. Погуляем недельку. Не пришлось на своей свадьбе, так хоть на твоей. Или, давай на этой ведьме. Будешь с Могул-Бугой шурьями, как мы с Урук-Тимуром. Глядишь, он тебя визирем сделает.

Все засмеялись.

– Пожалуй, ты и прав, – снова обратился он к Злату, – Что тебе за дело до этих тёмных дел? Радуйся, что не в Китае богдыхану служишь. Там от расследования так просто не отвертеться. Чиновник обязан его каждый раз до конца доводить – и письменный отчёт в архив. Вот только отпустит ли тебя из своих когтей этот ворон? Ведьма помнит, что он у тебя.

– Ворон в моих руках нем. Значит не опасен. А вот ты унёс почтовых голубей.

– Ну и что? Придёт хозяин – отдам. Пусть только за прокорм заплатит.

Так и балагурили дотемна, доедая сарабаевские пироги.

Бронзовый ворон, забытый всеми, лежал на столе. На когтях его мерцали отблески пламени.

XX. Серебро закамское

Сулеймана наиб встретил по дороге к дворцу. Он расстался с Илгизаром и Туртасом, которые решили отправиться ужинать на постоялый двор Сарабая, а сам пустил коня медленной рысью. Уже смеркалось, и к заставе проехала первая ночная стража.

На улицах не было ни души. Мелкий дождик усиливался, все давно сидели по своим дворам. Только со стороны жилья до дороги дотягивался стелющийся по земле дым очагов. Он мешался с запахами горячих лепёшек, варёного мяса, рыбы и ещё чего-то вкусного, заставляя запоздалого путника ещё быстрее стремиться в домашнее тепло.

Стремянного Могул-Буги Злат признал ещё издали, едва заслышав топот несущегося вскачь коня. Кто ещё будет нестись по городской улице, будто по бескрайней степи, как не бывший ловчий, привыкший поспевать за сворой борзых собак?

– Пришёл купец, – сходу объявил юноша, едва поравнявшись.

Расслабившийся и уже отошедший мыслями от расследования наиб даже не сразу сообразил, что речь идёт о том самом купце из Крыма, который должен был купить у Касриэля злополучное письмо.

– Он хочет с тобою встретиться.

– Ты его сильно напугал? – от не в меру усердного юноши можно было ожидать всего. Он запросто мог, сгоряча, наговорить такого, что бедный купец сходу наложил в штаны.

– Сам разговор завёл. Едва заслышал нашу беседу с менялой. Вцепился в меня сразу, как клещ в собачье ухо. Устрой, говорит, мне встречу с наибом. Чтобы не во дворце, а где-нибудь, где можно поговорить душевно. Без чинов.

– Разумный купец. Хочет дружить с властью, – засмеялся наиб.

– Слишком сильно хочет, – замялся Сулейман, – Мы как раз с менялой разговор завели о моём долге. Который Соломон за меня в Диване заплатил. Касриэль хотел его на себя переписать. Так этот купец, как только прослышал, так сходу и встрял. Забудь, говорит, достойный мирза, про это досадное недоразумение. И прямо тут же из кошеля выложил серебро.

– Шесть сумов? – изумился Злат.

– Вот я и подумал, – даже вольному сыну степей, не ведавшему истинной цены денег, сумма показалась слишком большой, – что у него до тебя какое-то очень важное дело. Касриэль тоже попросил.