В тот вечер Китти набросила веревку на шею овце и повела в Лес. Фиона настояла на том, чтобы побыть дома с Тейтом, несмотря на все возражения сестры. Леэло хотелось бы остаться с ними и уютно устроиться у огня, вместо того чтобы идти через Лес на бойню.
– Попытайся, по крайней мере, не выглядеть несчастной, – сказала Сейдж, пока островитяне собирались в сосновой роще. Леэло не возвращалась сюда после того жертвоприношения для магии Тейта. Ей никогда не нравилось это место. А как иначе, когда оно хранило воспоминания стольких страданий? Каждая семья стояла у своего дерева с жертвой, пестрое сборище животных, начиная от цыплят и заканчивая мычащим теленком.
Когда они были детьми, Китти настояла, чтобы каждая из девочек сама принесла в жертву животное, чтобы в полной мере осознать свою ответственность как эндланцев. В итоге Леэло так и не смогла этого сделать, и Сейдж пришлось убить обоих зайцев.
Позже той ночью Леэло плакала в кровати, когда Сейдж спросила, в чем дело.
– Тетя Китти сказала, что я слишком мягкая для этого мира, что всегда найдется способ разбить мое сердце, – сквозь слезы ответила Леэло. – Думаешь, она права?
– Конечно нет, – убеждала Сейдж. – Просто мама не знает тебя так, как знаю я.
Но даже сейчас некая часть Леэло знала, что Китти была права. Один из членов совета начал убийственную песню, и один за другим глава каждой семьи провел ножом по горлу жертвы. Испуганное блеяние и мычание разорвали ночь, и Леэло подавила рвотный позыв, когда железный привкус крови наполнил воздух, скапливаясь у основания каждого дерева, прежде чем исчезнуть в почве. И снова ей показалось, что она слышит шелест ветра в самых высоких ветвях, словно образ человека, довольного своей едой, и содрогнулась, прежде чем взглянуть на Сейдж.
– Кого тетя Китти выбрала на этот раз? – спросила Леэло, наблюдая, как в бедном создании угасает жизнь.
Взгляд Сейдж был свирепым в свете ламп.
– Ту, которая не кормила малыша.
Леэло почувствовала, как желчь подступает к горлу.
– Почему?
– Она не заботится о собственном потомстве, – пояснила Сейдж. – Мне мало известно о материнстве, но даже я понимаю, как это неправильно.
Леэло сглотнула горечь во рту. Она не могла не думать о Фионе и Тейте. О том, как Китти осуждала отказавшуюся кормить овцу, но совершенно спокойно отсылала Тейта прочь, который и сам был невинный, словно ягненок.
Все животные уже умолкли, островитяне также хранили молчание. Когда они собирались уходить, Леэло бросила последний взгляд на овцу, ее мертвые глаза, казалось, смотрели прямо на нее. На краткий миг, почти как видение, Леэло увидела вместо животного свою собственную мать, лежащую там, на земле. Девушка не переставала дрожать всю дорогу домой.
Глава десятая
Ярен вытер рот, споткнувшись в лунном свете на тропе и гадая, не заболевает ли он снова. Ему следовало прислушаться к Ларсу и Мэгги, той, что с бровями. Потому что даже если жители деревни ошибались насчет песен, заманивающих людей в озеро, – он убегал
Все из-за глупого спора, в котором юноша согласился участвовать, только чтобы снова вернуться сюда. Пока он мчался через лес, ноты той ужасной песни, почти такой же высокой и пронзительной, как крики умирающих животных, эхом раздавались в голове. Ярен не представлял, как такое возможно, чтобы те же люди с радостной музыкой, которую он слышал в прошлый раз на берегу, могли издавать такие режущие слух звуки. Ярен, конечно, не был новичком в забое животных. Он догадывался, что вопли стольких существ, умирающих одновременно, в сочетании с ужасной мелодией, превращали случившееся скорее во что-то жестокое и ритуальное, чем необходимое.
Дурацкий, глупый спор.
Он пошел в паб только потому, что Головастик умоляла отвести ее туда. Она отомстила Стори за трюк с рыбьим жиром, отрезав той прядь волос во сне, в результате чего отец сурово наказал ее (хотя, возможно, не так сурово, как следовало, – отец просто не мог злиться на детей после смерти жены). Стори, которая пыталась скрыть немаленькую лысину на затылке с помощью креативной прически и шляпок, поклялась поквитаться достаточно скоро.
ebooksa