Хрена с два! Милой может называться только одна девушка и это нифига не ты!
Повернулся к ней. Ровный профиль и веер ресниц, отбрасывающих длинные тени на гладкие щеки. Пухлые губы и маленький подбородок с ямочкой. У Милы ямки нет. И пахнет она по-другому. Сладко, как ребенок. А у этой запах тонкий, как от луговых цветов. Совсем другой.
— Повторим? — закинул я удочку.
— В смысле? — она оторвалась от телефона и, наконец, посмотрела на меня, — вот здесь остановись. Приехали.
Тормознул аккурат напротив ее подъезда.
— В смысле, трахнемся еще раз. Ты же не против? — я развернулся к ней всем корпусом и выдал самую сладкую улыбку из всех, что имелись в моем арсенале. Действует безотказно всегда, везде и на всех… кроме этой стервы.
Зыркнув на меня убийственным взглядом, она толкнула дверь и выскочила из машины, как ошпаренная.
— Против!!!
— Да ладно! Почему?!
— Мне только-только кошмары сниться перестали!.. — хлопнула дверью и, виляя задом, отчалила в сторону подъезда.
Да ну, нахер! Я сейчас из нее быстро гонор выбью! Деловая, бл@дь…
Догнал ее, когда она уже набирала код на домофоне. Схватив за руку чуть повыше локтя, дернул на себя. Немного не рассчитал силы. Девка зашипела и уже замахнулась второй рукой, чтоб дать по лицу, но я оказался проворнее. Обхватив ее, впечатал в себя.
— Мне кажется, ты лукавишь, Камиллла, — прошептал на ухо, вдыхая тонкий аромат, — ты так кончала на моей члене, что я думал, у него асфиксия случится. Но ему понравилось.
В доказательство прижался твердым бугром к ее бедру.
Твою мать!
Запихать бы ее в тачку и поиметь на заднем сидении. Чтоб потом еще год кошмары снились.
— Руки убрал, озабоченный! — она извивалась как змея, распаляя меня еще сильнее.
— Пошли… Не ломайся, — лизнул щеку кончиком языка, — я каждый день тебя вспоминаю.
Не понравилось ей, по ходу. Оттолкнув, вырвалась. Смахнула с лица выбившуюся прядь и едко усмехнулась.
— Это была единоразовая акция, малыш. Боюсь, теперь тебе только и остается, что вспоминать.