Элен поморщилась и повторила:
– Двадцать пять.
– Неправда, – твердо ответила я и позвонила Гале.
– Заработок Тумановой? – переспросила Козакова. – За какой месяц?
– Давай за февраль. Он традиционно неудачен для продаж – народ на Новый год потратился. Сначала тридцать первое декабря, потом еще по старому стилю праздник.
– Сейчас, – пообещала Галюша. – Оклад у нее сто двадцать. И во втором месяце еще тридцатка набежала за продажи.
Элен села в кресло.
– Итого сто пятьдесят минус налоги, – договорила главбух. – Все? Или еще какая справка нужна?
– Спасибо, – тихо ответила я и посмотрела на Войцеховскую.
– Сто пятьдесят, – повторила та. – Не могу посчитать, сколько у нее государство откусывало, но в любом случае не четвертак ей оставался! Лолка врала!
– Ей не хватало этих денег, поэтому лгала твоя родственница, – пожала я плечами. – Сколько, если не секрет, ты сестре давала?
Модель зашептала:
– Хорошо зарабатываю, а сестра у меня одна, младшая, надо о ней заботиться. В обычные месяцы кидала ей на карту сто тысяч. Если случался «жирный» доход, показов много, то и двести-триста могла переслать.
– Ничего так! – отметила я. – Одинокой женщине вполне хватит, да и у большинства семей таких доходов нет.
– После того как написала в соцсетях о смерти Лолы, стали звонить хорошие знакомые, – по-прежнему очень тихо продолжила Войцеховская, – и все произносили одинаковую речь: «Сожалеем о твоей утрате, но что делать с долгом? Только скажи честно: если еще лечишься, нам ничего возвращать не надо!»
– Ты больна? – насторожилась я.
– У меня даже насморка не бывает! – повысила голос Элен. – Но, коли вдруг обнаружится проблема со здоровьем, не стану просить дотацию у приятелей. У нас с Роже хватит средств на докторов. Сестра обманывала народ, говорила, что я скрываю смертельную болезнь, потратила все запасы на врачей, ныла: «Помогите, пожалуйста! Только у вас у одного могу попросить, знаю, меня не выдадите. У Эленочки есть шанс выздороветь, но вопрос в деньгах». Одну песню людям пела. Ты обратила внимание, что я удивилась, когда сюда вошла – сейчас объясню почему!
Войцеховская вытащила из сумки бутылку минералки и начала жадно пить. Я молчала.
Квартира, в которой мы находились, была большой, обставленной вычурно. Мебель из разряда «дорого-богато», повсюду позолота. Кухня белая, везде нарисованы ангелы-ангелочки-ангелята. Роман называет подобную обстановку «музеем Лувр в Хацапетовке».
Элен поставила бутылку на столик.