Что-то взорвалось.
Теперь и я поняла, что, мягко говоря, неплохо бы закругляться. Но любопытство возобладало над доводами рассудка. Любопытство, а еще странное ощущение, будто ледяной взгляд напротив меня гипнотизирует.
— Нет, не думала, — ответила я тогда, не отрывая глаз от маньяка. — Вы расскажете мне?
Казалось, он вот-вот он должен был сделать какое-то признание, и я уже с предвкушением представляла газеты, пестрящие заголовками:
«Эдуард Церр, чудовище, убившее тридцать шесть человек, открыл, как выбирал своих жертв…»
«Молодая и талантливая журналистка Александра Колдунова выведала у столичного маньяка ошеломляющую правду!»
«Впервые в истории Цербер признался Колдунье!»
Это даже почти обрадовало. Почти. Потому что сам факт интервью с маньяком от начала до конца был лишен положительных моментов.
— О, с удовольствием расскажу вам кое-что, Сашенька, — чуть хрипло ответил мне Церр, вызвав почти неконтролируемую вспышку бешенства, смешанную со страхом.
«Сашенька…»
— Часто все происходит спонтанно, — продолжал он медленно, не отрывая от меня липкого, как паутина, внимания и словно не замечая, что на улице раздался новый крик. — Я не хочу убивать кого-нибудь, понимаете, я ведь нормальный человек, такой же как вы. Просто иногда что-то происходит внутри… будто щелкает. И ты уже не можешь остановиться…
Как я ни старалась отогнать дурное предчувствие, от взгляда и слов Цербера каждый мельчайший волосок на теле вставал дыбом.
— Так бывает, когда ты уже выбрал кого-то… — продолжал чуть хриплый голос чудовища, проникающего в меня, словно колючая металлическая стружка под ребра. — Редко случается так, чтобы ты видел свою жертву заранее, чтобы мечтал сделать ее своей задолго до того, как удастся услышать ее последний крик…
Сердце пропустило удар.
Эдуард Церр хищно улыбнулся.
— Саша, быстро наружу! — закричал Ванечка, я повернула голову и поняла, что он… открыл двери машины и выскочил из микроавтобуса, оставив меня один на один с серийным убийцей!
С серийным!
Убийцей!
Да, пусть Цербер был в наручниках и не выглядел особенно опасным, учитывая конвой и охрану, что ждали на улице, но это все равно было возмутительно!
Правда возмущаться на этот счет оказалось уже поздно.