— Да, Зоя… Ивановна.
— Боря! — рыдала в трубку женщина, не в силах сразу сказать много.
— Зоя? Зой! Что случилось? Почему слёзы?
— Боря… — добавила она, не в силах продолжать.
— Что-то с собакой? — сделал подсказку Глобальный.
Так как перед Шацем было бы в этом случае не удобно.
— Нет.
— С кошкой?
Так как неудобно было бы уже перед собой, загубил котёнка.
— Нет.
— С вами?
О соседке тоже предстояло подумать. Всё-таки в себя пришла, образумилась. И Цветаева говорила, что клуб какой-то организовали. Только Леся писала, что ноги её больше в том клубе не будет. И как всегда — без подробностей.
— Нет, — ответила Зоя.
«Значит дому пиздец», — первым всё понял внутренний голос.
— Олаф уехал! — наконец, выдала она, понимая, что варианты не безграничны.
Боря приподнял бровь. Конечно, уехал. Он же и должен был уехать. Не даром с ним за кольцо рассчитался и сверху одолжил. Сразу привыкнув к тому, что без возврата. Главное, чтобы вернулся уже домой этот горе-сотрудник. И проблем больше никому не создавал. И тут такая оказия — Похлёбкину зацепил.
— Зоя Ивановна, так он и должен был улететь. Я же ему денег на билет дал. Родина-мать зовёт, всё такое.
— Да? — удивилась Похлёбкина. — И я дала.
Не совсем понимая, зачем Мергенштольцу два билета в один конец, сантехник задумался.
«Неужто любезно предоставившую ему временное жильё женщину обокрал?» — прикинул внутренний голос.