— Да ты ей владел не больше месяца-то, — напомнил сын и дождавшись озвученной цифры, только спросил. — Номер к карточке привязан?
— Да привязан, — ответил отец, не понимая подвоха.
Но тут телефон оповестил о пополнении. Озвученная сумма за участок прилетела.
— Так это… это самое… — растерялся он. — Ты сразу купил, что ли?
— Ну да. Чего ждать? С оформлением давай у Наташки решим всё, как вещи будешь собирать.
— Какие вещи?
— Ты же на север собирался.
— А, ну да. Но ты же про Новый Год напомнил. Вот теперь и думаю.
— Бать… от меня ты чего хочешь, а?
«Чтобы гараж следом купил или что?» — добавил внутренний голос, но вслух это Боря сказать постеснялся. Незачем отцу грубить. Напротив, как-то помочь хотелось: «Не молодой уже по северам шляться. Но куда его сейчас ещё деть? Обратно в теплушку? Наташке под бочок?».
Все эти сомнения словно в глазах отобразились. Так как отец буркнул:
— Короче, спасибо за скорость, а по бумагам там решим, — и ушёл обратно в отделение.
«Уже не понятно, поедет на север или нет», — заметил внутренний голос: «Как деньги всё-таки меняют людей».
Травматология обновила шестую палату в один день. Наная с Моней положили на вытяжку с переломанными ногами среди ночи после аварии, тогда как Лапоть угодил с рукой в гипсе от кончиков пальцев до плеча и торса. Ещё ранее в тот день в палату лёг Вова-строитель, уронивший кусок бетона на ногу. Стены сносил, взявшись за шабашку, да та несущей оказалась. Жаль только понял поздно, когда кусок потолка на ступню прилетел. С тех пор Вова-чума прыгал по всему отделению на здоровой ноге, опираясь лишь на один костыль.
Нанай с Моней как люди сидевшие, Вову быстро в оборот взяли. Утки им выносил, чайники таскал, уши развесив над байками с зоны. Лаптев же на это дело смотрел сквозь пальцы. Не его дело, а на первое же предложение подшестерить и к своей персоне, чётко себя поставил.
— Мужики, я и одной рукой вас лежачих переломаю, как печенье. Оно вам надо? Эти вот все новые гипсы, истории с «я упал» сочинять.
— Какие мы тебе мужики? — только возмутился Нанай, который с момента аварию смотрел на мир прямо.
Этот фокус был настолько непривычным, что бесило. Теперь к нему можно было подкрасться сбоку. А подсматривать за молоденькой медсестрой в прогибе вообще не выходило.
И как жить?