Двери открываются

В ее голове вертелся целый водоворот вопросов, и надо же было выплыть на поверхность именно этому. Наверное, стоило винить во всем гигантскую рептилию, которую на ее глазах только что вернули туда, откуда появилась. Должно быть.

Незнакомец замер – весь, от босых ног до смуглых рук, в которых тускло сверкала в электрическом свете игла – и не поворачивая головы радостно возвестил:

– Неа!

Уля выдохнула. На большее ее не хватило. А ответь он положительно, поверила бы она ему? С учетом всего – вполне. Супергерои – это куда лучше ада. Наверное.

Где-то вдалеке раздался пронизывающий до костей рев, который совсем недавно звенел в стенах комнаты отдыха и ушах Ули. Этот рев будет сниться ей до конца жизни. Если она вообще когда-нибудь сможет спать – не потому что заглянула в пасть, в которой смогла бы поместиться целиком, а потому что не была уверена, начнет ли время для нее свой бег. Она все еще не хотела спать. Не хотела есть. Но жажду проклятого кофе не смогло вытеснить даже столкновение с неизведанным.

Ха.

Уля фыркнула.

Незнакомец продолжил орудовать иглой – так быстро, что по потолку замелькали крошечные солнечные зайчики. Он дергал рукой и шил… шил прямо по воздуху, стягивая края с помехами, и разлившаяся по офису чернильная тьма отступала. Уля никак не могла поверить в то, что видит, хотя успела повидать немало странного. Разноцветные помехи теперь будто рябили и в ее голове: картинка отказывалась складываться до конца. Может, все дело было в том, что разрушения стали для нее более привычными, чем простой – на вид! – факт созидания. Незнакомец шил, и реальность выправлялась, становилась менее сумасшедшей. Но из-за этого Уле казалось, что вот теперь она наконец и двинулась умом.

Солнце все-таки выплыло из-за серости, в которой купался город, – именно в тот момент, когда Уля попыталась осознать, что в комнате отдыха она не одна. Каких-то… двадцать минут назад? Как же это было тяжело – оперировать хоть какими-то привычными понятиями. Особенно после вечности в лифте.

Тьма в углу исторгла из себя не летающий поезд с синими вагонами, не навевающие неприятные воспоминания болотные кочки и даже не могильную ограду. Она выплюнула воду, песок, водоросли – и гигантские челюсти. Вместе со всем остальным крокодилом. Аллигатором. Уля до сих пор не могла выучить разницу. Что-то там про форму морды? Нет? Хотя, судя по размерам этого чудовища, название у него было куда более древнее и куда более латинское и переводилось как что-то вроде «чудовищная пасть». Или там «тысяча зубов, мы устали считать».

Крокодил был огромным и белым – насколько вообще могут быть белыми существа, живущие в иле. Незнакомец, который неудачно – или удачно, с учетом всего? – открыл дверь, был невысоким, смугловатым и черноволосым. Уля не знала, чье присутствие нервировало ее больше. С каждой проходящей минутой ей казалось, что она предпочла бы компанию аллигатора. Тот хотя бы не вызывал вопросов.

То есть вопросы были, но не к самому крокодилу, который спокойно лежал на ковролине, а потом уполз обратно в угол. Он только раз звучно зевнул, когда этот парень неопределенного возраста – Уле довольно сложно было угадать чужие годы с первого взгляда – перепрыгнул через белый хребет и схватил со стола кружку. Улину кружку.

Вопросов было так много, что они толклись в ее голове, словно участники конкурса талантов – в маленьком зале за студией. Уля почти видела, как они вырываются из ее грудной клетки и сносят незнакомца потоком «кто», «где», «почему» и «пожалуйста». Уля всегда добавляла «пожалуйста»: сделала это даже после того, как отчаянно выругалась в лицо звуковику, зажавшему ее в темном углу – зажавшему в углу после того, что узнал от нее про сарай на обрыве, про то, что она до сих пор вздрагивает от чужих прикосновений, и про то, что ей сложно сходиться с людьми.

«Убери свои руки», – потом много непечатных слов, которые цеплялись за ее зубы, а потом тихое, словно точка, – «пожалуйста». Он не убрал рук, но его отвлекла завалившаяся в комнату ведущая. На следующее утро Уля уволилась. Стоило ли ей излить из себя все вопросы и тогда тоже? Не уйти, а что-то сделать?

Но и тогда, и сейчас ее словно огрели по голове, и все воспринималось немного далеким и нереальным. Хотя звуковик все еще был куда реальнее, чем гигантский крокодил, телевизионные помехи в воздухе и летающий паровоз.

Уля хихикнула.

– Что смешного?

Парень произнес это с улыбкой. Уля прищурилась: стоило ли называть его парнем, когда он с тем же успехом мог быть и старше нее? Зато точно не ниже. Но и не сильно выше: может, Уля даже выиграла у него пару сантиметров. Это почему-то успокаивало. Немного. Не то чтобы Уля действительно могла победить в драке. Не то чтобы Уля могла вообще затеять драку. Да и это у него в руках сверкало колющее оружие. А у нее была только кружка. Увесистая, опасная и белая.

Уля вцепилась в нее, словно в единственный якорь, приковывающий ее к реальности. Хотя нет, никаких «словно». Так оно и было. Другой вопрос: к какой именно реальности?

– Всегда мечтала стать исследовательницей, – ответила она вместо того, чтобы задать свое море вопросов, и тут же захлопнула рот, звучно стукнув зубами. Неприятные вибрации ударили в виски. Уля зажмурилась и скривилась. С чего вдруг такая честность? Даже подумать как следует не успела, а правда уже сорвалась с языка.