Небольшой покривившийся домик, который стоял на углу улицы в четырёх домах от особняка семейки Аддамс, показался Эдкевичу святой обителью. На домике висела табличка, на которой было написано самое замечательное в мире слово — «Магазин». Эдкевич настолько опьянел от жажды, что забыл, что находится под конвоем. Направился к магазину, а никто этого и не заметил.
Он вошёл в дверь и с порога получил веником по лицу — даже разглядеть не успел, есть ли там желанная минералка. Парень повалился назад и приземлился на золотистую травку.
— Мама, — успел вымолвить он во время полёта.
Сознание он, естественно, не потерял, и потому виновника своего полета сумел разглядеть. Из дверей вышла весьма объёмная женщина лет сорока, довольно приятная на лицо.
— А, это ты — проговорила она довольно низким голосом, — хотя, тебе тоже полезно, — произнесла данная особа.
— Вы с ума сошли! — заорал Эдкевич, держась за нос.
Женщина вылила на него ведро воды и захлопнула дверь, перевернув табличку на надпись «закрыто».
— Да, что я вам сделал? — кричал Эдкевич. — Я всего лишь за минералкой зашёл, а вы с порога — веником! — парень потер нос. Из глаз вытекла слезка. Сергей повернулся спиной к двери и пополз вперед.
Между тем, женщина приоткрыла дверь и кинула в его сторону стеклянную бутылочку минералки. Она разбилась, ударившись о камень.
— И передай своему Ватсону, чтобы нога его не касалась земли поселка! — тетя со всей силы хлопнула дверью.
Эдкевич грустно смотрел на разбитую бутылку, не понимая, чем заслужил к себе такое отношение.
— Ну и нравы в этой деревне, — фыркнул он, повернулся лицом к магазину, — а вы, женщина, ненормальная! Какой к черту Ватсон? Глушь! Водки да молока напьются, а потом бредят! — договорил он.
За спиной его кто-то покашлял. Баба Соня!
Эдкевич недовольно посмотрел на неё, махнул рукой и пошел прямо.
— Хороший фотоаппарат, нам как раз такой техники в посёлке не хватает! — произнесла баба Соня, держа в руках камеру Эдкевича. Сергей остановился. — Это в каком же состоянии нужно находиться, чтобы камеру не за один десяток тысяч рублей на колбасу-то променять, — задумчиво протянула бабка.
После этих слов Эдкевичу стало стыдно. Однако события он помнил очень смутно. Тем более тот факт, что променял любимую камеру, с которой не расставался со времен её рождения, на колбасу…
— А к доярке нашей, что… — сплюнула бабка, — что делами хозяйственными заведует, ты зря свои «копыта» приволок. Вы со стариком и полненьким компаньоном, который звал себя Ватсоном, настроение ей хорошо подпортили вчера.
«Старик», — это слово, словно клещ, впилось в Эдкевича. События, кадр за кадром стали восстанавливаться в его памяти, правда не все, а только те, в которых фигурировал противный дедок. И тут Сергей вспомнил ужин, основным блюдом которого была картошечка с грибочками…
В гостях у Квазимодо…
Дом Квазимодо стоял в конце центральной улицы. Взглянешь на него, и сразу хочется задать вопрос: «Откуда такие деньги у людей?» Двухэтажный кирпичный особняк, огороженный кирпичным же полутораметровым забором. Двор за территорией забора был размером с центральную площадь поселка, где стоял памятник писающему шахтеру. Во дворе стояли несколько УАЗов, сарай, два трактора — один ржавый и конь, почему-то накрытый пальто.
ebooksa