— Эт еще почему?
— Не местный он. Ему бы городового кликнуть, так еще и спасибо от начальника нашенского получил бы, а то и письмецо благодарственное. А этот не стал. Видать, таился от полиции. Вот как пить дать, он заказ на убийство сполнить приезжал.
— И что, сполнил?
— А я почем знаю, — рассердился старший. — Только не простой масти человек, ох не простой. Из тузов, знать, бубновых. Да и стреляет метко: два выстрела — два трупа. И не слыхал никто. Видать, особый ливольверт у того мокрушника. Слыхал я, бывают такие, что пальнул — и даже рядом не слыхать. Серьезный попался тать, крови не боится, палит без раздумья. Не спымать нам его. Да и коли умный, так уж прыгнул на поезд али дирижапь, да и свалил куда подале.
— А дело-то как закрывать?
— Как-как, каком кверху. Скидавайтесь по синенькой, пойду на поклон к дохтуру, пущай другую бумагу напишет. Этих доходяг уж и закопали, да в общей яме. Поди, найди кто да куда. И воопче: кому они нужны!
Разговор сам собой утих, а я погрузился в раздумья: связано это убийство с покушением на моего тезку или нет? Возможно, как раз это и был тот самый стрелок. Но утверждать наверняка я бы не взялся. И если он, то приезжал специально по мою душу. А потом — уехал или нет? Посчитал убитым? Тогда, выходит, Клейст не при делах? Но вчера-то именно он пытался меня задавить. Черт, прямо какая-то каша в голове!
От мыслей отвлек меня вернувшийся Боголюбов. Хлопнув дверью, он стремительно прошагал через кабинет к своему столу. Сунул в ящик принесенные с собой бумаги, из другого достал тощую картонную папку.
— Заждались меня, Владимир Антонович? Пойдемте, сейчас все устроим.
Устроилось все и впрямь очень быстро. Кассир принял у меня пятьдесят рублей и выдал взамен расписку. Пожилой лысоватый чиновник порылся в толстой тетради, нашел нужную запись и, проверив мою расписку, выписал мне купчую на нужный дом. Я оставил еще два автографа в разных бумагах, и через полчаса уже сидел в кабине полицейского мобиля, направлявшегося к моему новому обиталищу. Следом катил нанятый грузовик, везущий мой нечаянный трофей.
Под взглядами столпившихся на улице зевак полицейский пристав сорвал с ворот печать и протянул мне связку здоровенных кованых ключей. Я отпер ворота и вступил во владение в прямом и переносном смысле.
Время приближалось к полудню, меня ждала работа, так что я не стал осматривать ни дом, ни двор, ни какие иные постройки. Лишь запер сарай, в который грузчики свалили останки клейстового мобиля. Мне удалось уговорить пристава подбросить меня поближе к особняку Игнатьевых, и еще через полчаса Прохор отворил мне калитку в ограде и тут же побежал встречать телегу, привезшую новый кузов для старого мобиля.
Мое счастье — и моего приятеля тоже — что кузов здесь пока еще является, по сути, набором фанерных панелей и кожаных подушек, крепящихся сверху на раму. Возни с ним было немного: подогнать детали по месту, прикрутить, установить и подключить немногочисленные приборы, и можно отправляться в пробную поездку. Хотя, нет: надо еще колеса на место поставить.
Игнатьев как чувствовал: появился как раз в тот момент, когда я затянул последнюю гайку последнего колеса.
— Здравствуйте, Федор Иванович, — поприветствовал я его. — Простите, руки не подаю, поскольку грязная. Ну что, принимайте работу, а я пока умоюсь.
Пока я здесь же, у ворот сарая, отмывался от грязи с помощью все того же Прохора, Игнатьев с восторженными криками носился вокруг своего аппарата. Он и по колесам попинал, и дверками похлопал, и сложил-разложил тент, и на сиденьях попрыгал. Видно было — не терпится ему, прямо пышет изнутри. И едва я закончил свой туалет, как он подскочил ко мне.
— Ну что, Владимир Антонович, едем?
— Конечно, Федор Иванович! Признаться, мне тоже хочется прокатиться. Так сказать, непосредственно оценить результаты своего труда.
— Тогда прошу вас за руль!
— Ну нет, мобиль ваш, вам и рычаги в руки, — отборярился я.