— Наверное, из другого мира, — ничего разумнее в ответ я не придумал.
— Мир — един, — заявила русалка.
— Я раньше тоже так думал, — вздохнул я.
— Ты не такой умный, как тебе кажется, и ты мно-о-огого не знаешь, — заключила красавица, но восполнять пробелы в моих знаниях не спешила.
— Так может, я тогда на дерево залезу? — с надеждой попросился я.
— Думаешь, это как-то поможет? — скептически улыбаясь, усомнилась красавица.
— Несомненно! — поспешил заверить я.
— Тогда залазь, — разрешила дева, — но только на соседнее…
Я тяжело вздохнул. Соседние дерева меня не прельщали, мне нужно было это, единственное, на котором находилось самое любимое и самое желанное для меня существо…
— Ну-ну, — улыбнулась русалка, еще раз подтвердив, что каким-то образом способна считывать мои мысли и желания, — так я в это и поверила-а-а…
— А ты все мои мысли видишь, или только самые скромные? — уточнил я.
— Так у тебя еще и мысли есть? — оживилась красавица. — Я-то думала — одни только помыслы…
Я рассмеялся, но краснеть не стал: фазу смущения мы уже проходили.
— Почему ты назвал озеро «Огромкой»? — сменила тему дева леса.
— Потому что огромное, — пояснил я.
— А реку «Каменкой» почему тогда назвал? — удивилась русалка. — Она же не каменная?
— Серьезно? Как же это я проглядел… — притворно охнул я.
Русалка обижено надула губки, однако обижаться взаправду не спешила. Это я чувствовал. Ее эмоции были столь же открыты для меня, как мои мысли для нее. Нас словно связывала единая нить, невидимая, но стойкая, которая позволяла чувствовать и понимать друг друга. Все эмоции были обоюдными: если она веселилась, то и мне было весело, если она удивлялась, то и мне было удивительно… Если бы она обиделась, я бы это ощутил.
— Зато исток ее в камнях, — уточнил я, поскольку русалка действительно не понимала, почему я назвал реку Каменкой, и томить ее неведеньем было некрасиво. Затем я добавил: — А вообще, и то и другое я сделал, чтобы привязаться к местности и хоть как-то определиться с тем, где я нахожусь.
— Разве ты не знаешь? — удивилась лесная красавица. Теперь мы поменялись местами: то, что было очевидным для нее, было абсолютно непонятным для меня.