А что было тогда?
Тогда было море и солнце, ребячьи игры и горы персиков после обеда…
Они жили с семьей под Ялтой. Райское место, о котором, пожалуй, только два человека (или три?) не могу вспоминать без дрожи во всем теле.
Мальчик, который поселился во флигеле соседнего дома, сильно отличался от них с Сашкой. Он был неразговорчив, ходил чуть подпрыгивающей походкой и раздражал Толика своим высокомерным видом. «Новенький, а зазнается…» И они с Сашкой решили его проучить. Встретили как-то на берегу, затащили в воду и чуть не утопили… Хохотали и не могли понять, почему он не плывет. Они и представить себе не могли, что этот мальчик просто не умеет плавать.
Они вытащили его из воды, когда он уже наглотался воды… Вода текла из его носа и ушей… Его рвало крепко соленой водой… Он смотрел на Сашку и Толика таким ненавидящим взглядом, что те сразу поняли: он будет мстить. И как бы в подтверждение этому они услышали: «Вы еще попляшете…»
Но прошел день, другой… Мальчик ходил все с таким же независимым и гордым видом… И, хотя они встречали его на улице довольно редко (он все время проводил на каком-то пустыре, напоминающем маленькую сухую пустыню), но стало заметным его, мальчика, еще более пренебрежительное к ним отношение. Но это сквозило лишь в его взгляде. Все.
И вдруг произошло невероятное: мальчик, который всего пару месяцев как приехал сюда (они же с мамой купили дом и собирались там жить), уезжал из Крыма насовсем. Его мама вышла замуж за отдыхающего москвича-военного… Они быстро собрались, и Толик с Сашкой, забыв про угрозы, даже помогали им рвать в дорогу яблоки… Но проводить ранним утром своих соседей ни Толику, ни его другу Сашке так и не довелось.
Утром Толик проснулся от адской боли, раздирающей его ногу. Ничего страшнее этой боли он не помнил… Он вскочил с постели и начал метаться по комнате, сбивая на ходу все, что попадалось ему под ноги… Он начал подергиваться и скакать, а потом его забило, затрясло…
Когда его родители ворвались в комнату, Толик, стоя на одном месте отбивал неистовую чечетку… Глаза его закатились, по телу струился пот… И как ни пытались родители его уложить в постель, ничего не получалось… Он двигался, как заведенная, но с испорченным механизмом, кукла…
Последнее, что он помнил, так это имя Фрида («Надо немедленно позвать Фриду… Позовите же кто-нибудь Фриду!» – так кричала его мать.) и зазвучавшая внезапно медленная тягучая, как мед, мелодия… Услышав которую, Толик замертво рухнул на пол и уснул…
Когда он пришел в себя (а это случилось уже только поздним вечером), ему сказали, что и с Сашкой произошло тоже самое.
Когда через пару дней они вышли на улицу (они шли а цыпочках, осторожно, поскольку на пятки невозможно было наступить), то первое, что они сделали, это залезли в дом, откуда выехала семья того мальчика, которого им так и не удалось проводить и которого они чуть… не утопили. И там, в пустых стенах они поклялись ему отомстить.
– Так ты понял, что с нами произошло?
– Понял, он просто заколдовал нас и заставил плясать под свою дудку…
– А что говорит твой отец? Что это было?
– Взрослые не верят в колдовство и не олюбят об этом говорить… Отец просто накричал на меня да и все…
– Не верят в колдовство, тогда зачем же звали Фриду? Ведь она же колдунья…
***
Выслушав рассказ Селезнева, Наталия почувствовала, как по телу ее пробежала нервная дрожь. «Бедная Люся…» – и на глаза ее снова навернулись слезы.
Теперь она уже знала, о чем будет говорить с Ванеевым.
ebooksa