Исчезнувшая стихия

— Она выгнала, не разрешила присутствовать, — я услышал, как заскрипели мои зубы.

— А остальные где?

— Эм… Тут такая история вышла, — усмехнулся волк. — Лекс с послом перед самым въездом в Аму поцапаться умудрились. Ну, Ди слегка разозлилась…

— И?

— И они теперь вниз головой на дереве висят. Думают… — я невольно усмехнулся.

— Когда снимать планируешь?

— Завтра с утра, как уезжать будем. Надеюсь, Диана к этому моменту успокоится.

— Хорошо, — я кивнул, — пусть повисят. А теперь позови девчонку, — оборотень почему-то замялся. — В чем дело?

— Боюсь, она не захочет с вами разговаривать, к тому же просила ее не беспокоить.

— Виллар!

— Как скажете Ваше Высочество, — физиономия оборотня исчезла из моего поля зрения и ее место заняла раскачивающаяся земля. Я услышал осторожный стук в дверь, — Диана, с тобой принц поговорить хочет, — прошло несколько вдохов, прежде чем волк предпринял еще одну попытку. — Ди, — снова также осторожно, почти шепотом. И снова гробовая тишина. — Диана, — уже немного громче.

— Шли его лесом! — долетел до меня, приглушенный и раздраженный голос.

— Не могу, — отозвался волк.

— Ах, да политес…, - более ехидно, но не менее раздраженно. — Пошли его лесом культурно!

— Все равно не могу.

— Попроси Арона послать его лесом, он, в конце концов, посол дружественной державы и принц сильно орать не будет.

— Ди, Арон сейчас не в состоянии вести беседы.

— Почему? — почти удивленно. — Да сиди ты, мать твою, на месте. Дергается он мне тут, подумаешь, какие мы нежные!

— Ты его на дереве оставила.

— Ну хорошо! — раздалось уже громче и я услышал, как резко распахнулась дверь, ударившись о косяк, приглушенно скрипнув плохо смазанными петлями. Через вдох земля в зеркале покачнулась, и я увидел перед собой явно рассерженную Диану. Свет из дома рваными линиями падал из-за ее спины, высвечивая по-детски хрупкую фигурку, слегка растрепанные волосы, обрамляющие сильно заострившийся, но упрямо вздернутый подбородок и напряженные плечи. Выражение лица разглядеть было невозможно, впрочем, я был уверен, что снова не увижу ничего кроме ее коронной ехидной улыбки и издевательски вздернутой брови. А вот глаза горели уже знакомым нехорошим зеленым светом, невольно наводя на мысли о самоустранении.