Исчезнувшая стихия

— Боюсь, такие вещи вас мало интересуют графиня.

— И все же.

— Об оружии, о ядах, о мертвецах, — не моргнув глазом перечислил кочевник.

— Да вы в основном правы, оружие меня мало интересует.

— А все остальное? — выгнул бровь Лорд.

— Трупы и яды моя повседневная жизнь, — мило улыбаясь, парировала фея. — Я — лекарь.

— По призванию, надеюсь?

— Исключительно.

Я наблюдал за ними, тихо посмеиваясь. Такие милые маски, но я всегда прекрасно видел сквозь них. Мой дар и мое проклятие.

После завтрака я зашел на кухню, поинтересоваться, не спускалась ли Обсидиана. Повар, по-птичьи встряхивая руками, заверил, что еще ее не видел и, хмыкнув, я начал собирать на поднос завтрак, не без труда отказавшись от помощи слишком расторопного мужичка.

Духи грома, веду себя, как последний кретин. Но почему-то эта мысль не доставляла беспокойства, наоборот, пробираясь словно вор по коридорам дворца к спальне маленькой охотницы, я улыбался с каждым шагом все шире. Я был доволен, даже рад. И эта радость, как в детстве, отодвинула все остальное. Мне так захотелось увидеть, как она проснется, как еще с закрытыми глазами потянется, как сонно моргая, посмотрит на меня и может быть, даже улыбнется, или выдаст что-нибудь насмешливо-ехидное, или заворчит. Как совершенно по-кошачьи зажмурится, делая первый глоток кофе, и как слизнет каплю скатившуюся с края чашки. Да все что угодно, только бы не видеть снова ее слезы. Боги, только вчера я наконец-то по-настоящему осознал, через что ей пришлось пройти. Прочувствовал на себе. Она так часто повторяла, что сделана из камня, говорила, что бессердечна, что я волей неволей поверил этим словам, но сегодня ночью…

Духи грома, теперь я понимал, почему она возвела вокруг себя такие стены, понимал, почему спряталась в ехидство, понимал, почему никого не подпускала к себе, почему у нее столько колючек и иголок. Моя маленькая охотница, такая сильная и смелая и так боится своих слез. Своих чувств. Но я найду способ показать, что чувствовать — это не страшно и не больно. Я вздохнул.

Ну точно кретин.

Я осторожно толкнул дверь и вошел. Но улыбка тут же сползла с моего лица. Комната была пуста, а кровать так и осталась нетронутой. Она еще не возвращалась? Почему? Я поставил поднос на тумбочку и снял с груди исфит — камень молчал, но как ни странно это молчание всколыхнуло легкое беспокойство, как брошенный в воду камень, поднимает со дна облачко ила. Я тряхнул головой. Это уже просто паранойя.

Через два оборота я заканчивал отдавать последние распоряжения волкам.

— Ничего не трогать, ни к чему не приближаться, если учуете малейшую опасность, намек на нее, хоть что-нибудь, тут же уносите оттуда свои лапы, понятно?

— Ваше Высочество, но я не совсем понимаю, зачем тогда вы нас туда посылаете? — Лекс словно нетерпеливый щенок топтался вокруг меня, его мельтешение действовало на нервы.

— Лекс, я искренне надеюсь, что кроме клыков и когтей тебе от твоих сородичей досталось еще кое-что, но чем больше наблюдаю за тобой, тем больше сомневаюсь, — он недоуменно уставился на меня.

— Обижаете Ваше Высочество с мозгами у меня все путем, — серый гордо выпятил грудь.

— Гложут меня смутные сомнения. Ну да ладно, разнюхайте все, что можно и возвращайтесь. Понятно?