Сам уже приготовился к тому, что если приклад пойдет вниз, то тут же мягкой блокировкой уведу его в сторону. Потом будет выстрел в живот Селиванову, удар в челюсть швырнет Розальева на кресла, а дальше и Дамирова утихомирю.
Да, могу сорвать операцию, но между ударом приклада по голове и срывом возможного появления Графа я выберу второе. И даже если Зинчуков меня осудит, то это будет потом, но сейчас…
Возможно, Дамиров прочитал тоже самое в моих глазах. Он понял, что я готов идти до конца. А вот какой он будет, этот конец?
— Больно ты смелый, дед, — буркнул Дамиров, опуская ружьё. — Ты и будешь первым.
— Да наплевать, — хмыкнул я в ответ. — Я своё уже пожил. Первым, так первым. Потом буду тебе в камере во сне являться, чтобы просыпался в обосранных трусах.
Несмотря на всю сложность ситуации, в салоне раздались смешки. Даже у Воронова на лице появилось слабое подобие улыбки.
— Ну, старик, посмотрим, кто посмеется последним, — прошипел Дамиров, грозно зыркая по сторонам.
Я внутренне выдохнул. Если бы нас сейчас снимали, то обязательно было бы внизу экрана появилась табличка: "Все трюки выполнены профессионалами. Пожалуйста, не повторяйте это дома". Да, моё поведение повторять нельзя, если вы не собираетесь первым встать на очередь к Богу. Или не собираетесь ликвидировать банду террористов, что подчас одно и то же.
Между тем отпущенное время вышло. Деньги никто не принес.
— Что, денег нет? Дай-ка сюда свою шарманку, — Дамиров чуть ли не вырвал у командира экипажа микрофон и проорал в него: — Эй, вы там, слышите? Я начинаю расстрел пассажиров!
— Да что же ты делаешь? Опомнись, парень! — вскрикнула какая-то женщина.
— Завали хлебало, тварь! Заткнись, сука!!! Иначе первой завалю! — чуть ли не в истерике провизжал Дамиров, потрясая двустволкой.
Я в это время уже приготовился прыгнуть вперед — стоит пальцу на спусковом крючке чуть дернуться и…
— Мама, нас что, убивать будут? — спросила девочка рядом с женщиной.
— Нет-нет, моя хорошая, ничего не будет, — мать прижала ребенка к себе. — Ничего…
Девочка оказалась закрытой материнским телом. В случае выстрела ребенок может не пострадать.
И в этот момент в салоне раздалось тихое детское пение:
— Не плачь, девчо-онка, пройдут дожди… Солдат верне-ется, ты только жди…
— Заткнись ей рот, ..ля! Заткни её, иначе я сам это сделаю! — заорал Селиванов.
Он матерился как завзятый сапожник, словно мат придавал ему силы. Девочка всхлипнула, но замолчала. Нервы у всех были натянуты как струны. И в этот момент командир экипажа позвал Дамирова. Тот зашел в кабину пилотов, а потом вышел и сплюнул:
ebooksa