Горячая, гранатовая, терпкая. Такая невероятная. Такая…
Первый глоток, и ее зубки впиваются в мою плоть над ключицей. Это чувство… Чувство полной власти моей над ней и ее надо мной. Наслаждение прорвалось, прострелило и дернуло откуда-то из позвоночника. Смело.
Я разлетелся, растворился. Я умер.
Твою мать!
Два толчка, два вдоха, и она выгибается, дрожит, мечется, кричит, и я падаю сверху, не в силах даже вдохнуть. Все еще чувствуя ее кровь на языке, упиваясь последними каплями.
Звенело в голове и шумело в ушах, ее сбившееся дыхание шевелило волосы у меня на виске.
Я подтянулся на руках, поцеловал приоткрытые истерзанные мной губы, неловко мазнув сначала по подбородку. Голова налилась тяжестью. Что…
— Кто ты? — прошептал, проклиная свои слепоту и глупость. Она очень хорошо подготовилась.
— Сон, — раздался в ответ грустный шепот, и я провалился в пустоту.
Когда очнулся, то, разумеется, никого, кроме себя, в кровати не нашел. Лишь простыни еще хранили едва различимый запах.
Я сел и затряс головой.
Сон или все-таки реальность? Кто она? Как сумела войти ко мне? Почему ее не заметил Тивор?
Тивор!
Я вскочил с кровати, кинулся к двери, снеся по дороге стол, запнувшись о ковер.
— Черный! — рванул на себя дверь.
— Мать моя упырица, вы чего орете, князь? — голос Листа заставил поморщиться.
— Приведи ко мне Черного, немедленно.
— И вас с добрым утром. Тивор только лег, не думаю…
— Ты меня плохо слышал!? — рявкнул. — Немедленно!
— Все, что пожелает князь, — фыркнул мальчишка, а я с силой хлопнул дверью.