Страж зверя

— Нет. Просто голодный сумасшедший Зверь.

В окно заглядывал любопытный месяц, шторы трепал легкий ветерок, а я старался как можно аккуратнее завернуть Елену в простынь, при этом не разбудив. Теплая, податливая, нежная. Такая, что… Не знаю, моя.

Желание плюнуть на все и остаться с ней в постели было практически непреодолимым, но я лишь крепче стиснул зубы и поднял ее на руки. Девочка-ветер тихо вздохнула и спрятала лицо у меня на плече.

Все уже должно быть готово.

Я шагнул в портал и через вдох оказался в озере Крови, а напротив, над поверхностью темно-багровых вод, была Прамать. Воды озера лишь едва касались носков ее туфелек, я же стоял в них почти по колено. Женщина улыбнулась, в левой руке тускло блестел изогнутый крис[1].

— Смотрю, ты все-таки своего добился, Великий князь Малейский.

— Я старался, — хмыкнул в ответ.

— Да уж вижу, совсем бедную девочку измотал, — уперла вампирша руки в боки. — Селена весь последний суман глаз из-за тебя сомкнуть не могла, между прочим. Дал бы ей отдохнуть.

— Она и отдыхает, — проворчал я. Елена действительно спала на удивление крепко. Я думал, что девушка проснется сразу же, как только я возьму ее на руки, но Лист лишь легко улыбалась во сне. Стало неуютно. Тьма, какой же я кретин. Я все исправлю, обязательно исправлю.

— То есть будить ты ее не собираешься? — выгнула бровь Прамать.

— Нет, — твердо кивнул, крепче прижимая к себе мое спящее сокровище.

— Ну смотри, князь, объясняться потом сам будешь.

— Даже не сомневайся. Может, начнем уже?

— Нетерпелив, как всегда, — покачала она головой. — Преклони колени, Великий князь Малейский!

Я облегченно выдохнул и осторожно опустился в кровь. Край белой простыни тут же окрасился бордовым, поднялся ветер и зашелестел в кронах деревьев, по темной глади от нас с Еленой начали расходиться круги.

— Я, Прамать, первая из рода пьющих кровь, дочь Астраты и Мирота, Хранительница Памяти, призываю богов, проклятых и настоящих, призываю стихии, проснувшиеся и дремлющие, призываю время и безвременье, тьму, хаос и свет в свидетели, — чистый голос разлился над озером, сильнее подул ветер, обдавая теплом, запахами, звуками. — Этой ночью да будут соединены две жизни и смерти, две судьбы, два тела, два духа, две силы по законам мирозданья и воле богов, с разрешения стихий и с благословенья Мирота!

Я почти полностью погрузился в кровь вместе с Еленой на руках, тело окутало теплом и мощью такой силы, что казалось невозможно сделать следующий вдох, она давила на плечи и грудь, заставляла закрывать глаза. Лист во сне обняла меня за шею. Стало легче. Тьма выбралась наружу. Моя и ее. Висела вокруг нас плотным облаком, черным маревом, подобно крови омывала наши тела. Я смотрел, как чернота обвивает тонкие руки, расцветает узором на ключицах, шее и лице, гладком лбу.

— Одно на двоих дыхание, одно на двоих сердце, одна на двоих сила, одна на двоих жизнь, одна на двоих смерть, одна на двоих вечность и одна на двоих кровь, — я сделал три глотка, потом напоил Елену. С последним глотком ее веки дрогнули, и она открыла черные-черные глаза.

— Кристоф? — сонно протянула Лист.

— Спи, девочка-ветер.