— Нормально ты, Матвеич, уговариваешь, — сердито буркнул он, кое-как втискиваясь на пассажирское сиденье, — сколько ты ей снотворного вкатил?
— Да не волнуйся ты так, — засмеялся в седые усы Матвеич, осторожно выруливая задним ходом, — сон ей только на пользу. А так, представляешь, со строптивой бабой как бы мы намучились?
Джамбул хмыкнул:
— А говорил, умеешь с женщинами договариваться.
— Ты не смейся, я уж побольше твоего с женщинами-то обходился. Ох, любили они меня в молодости! — закатил глаза доктор, выезжая на главную улицу. — И когда ж мы тебя женим, Джамбул? А? Жизнь-то проходит.
— А зачем они нужны, женщины-то? — хмуро возразил Егор.
Матвеич хмыкнул:
— Так знамо дело зачем… Главное, чтоб верная была и чтоб умела борщ сварить да щи разные, — он цокнул языком и мечтательно закатил глаза, — как моя Лидка готовила…
— Вот именно… главное, чтоб верная… — думая о своем, поддакнул Джамбул.
В местной больнице стояла тишина, в приемном покое никого не было, но Федор Матвеевич по-свойски распорядился:
— Давай, неси ее туда, в процедурный. Сейчас Васильевну найду, сдадим раненую на ее попечение, и всего делов-то.
— Эй, погоди, — остановил Егор и насупился. — Ты только не говори, что я в своем дворе ее нашел. Не нужны мне лишние разговоры. Сам понимаешь…
— Да не волнуйся. Скажем, что на обочине, у дороги лежала. Без подробностей. Я ж все понимаю, — кивнул он и пошел на поиски врача.
Софья тем временем пришла в себя и попыталась вскочить с кушетки, но тут же вскрикнула и легла, осматриваясь. Стены окрашены в белый цвет, краска кое-где облупилась и пожелтела, на окне ситцевая выцветшая занавеска.
— Где я? — с дрожью в голосе спросила она.
— В местной больнице, — коротко пояснил Джамбул, стоя у приоткрытых дверей.
Он снова выглянул в коридор в ожидании, когда придет врач и можно будет наконец уйти отсюда.
— Что ты сделал?! Я же просила! — накинулась она на него.
— Успокойся, Матвеич сказал, тебе нужна медицинская помощь.
— Что, коровий доктор не справился? — язвительно поддела она, глядя в потолок.