Новые приключения Гулливера

Часть первая

Ужас Мильдендо

1

Прежде чем приступить к рассказу об удивительных и пугающих событиях, свидетелем и участником которых мне довелось быть, я вкратце напомню читателю об обстоятельствах, забросивших меня в удивительную страну. В начале ноября 1699 года, при переходе в Ост-Индию, мы были отнесены страшной бурей к северо-западу от Вандименовой Земли. Здесь, примерно на 30 градусе южной широты, наш бриг «Антилопа» в густом тумане налетел на скалу. Случилось это 5 ноября. Только шестерым из экипажа, и мне в том числе, удалось спустить на воду шлюпку и отойти на некоторое расстояние от опасного места. Но, будучи обессиленными, мы смогли пройти на веслах всего три лиги, после чего новый шквал опрокинул шлюпку. Что случилось с моими товарищами, я не знаю; мне же посчастливилось добраться до берега. Впоследствии я узнал, что страну эту называют Лилипутией, жители ее ростом не превышают шести дюймов — и, тем не менее, я оказался пленником этих крохотных, но отважных существ. Меня они называли Куинбус Флестрин, что на местном наречии означало Человек-Гора.

Поначалу меня оставили лежать там, где нашли, предварительно опутав бесчисленным множеством веревок и цепей. Спустя короткое время по приказу императора Лилипутии была изготовлена огромная телега. На этой-то телеге под многочисленной охраной я был доставлен в столицу Лилипутии город Мильдендо, находившийся на расстоянии полумили от того места, где я, обессиленный, выбрался на берег.

Телега остановилась на площади, расположенной в южной части Мильдендо. Тут мне позволили подняться и осмотреться. При этом несколько тысяч солдат одновременно натянули луки и держали меня под прицелом; еще одна тысяча отборных императорских гвардейцев на горячих конях готова была в случае необходимости атаковать мои ноги. Несмотря на крохотные размеры, и лучники, и копейщики-гвардейцы выглядели весьма грозно; впрочем, я и не собирался предпринимать какие бы то ни было враждебные действия против этих храбрых крошек.

Поднявшись на ноги и осмотревшись по сторонам, я с немалым удивлением обнаружил причудливых очертаний дом, по своим размерам вполне пригодный для пребывания в нем не лилипута, а обычного человека, подобного мне. Вельможа в пышных пестрых одеждах, распоряжавшийся перемещением моим в столицу, объяснил мне, что отныне этот дом будет моим жилищем. Тут я должен отметить, что благодаря врожденной способности к языкам я уже понимал некоторые слова туземцев, но большей частью нам приходилось изъясняться жестами. При этом я должен был следить, чтобы мои жесты не пугали ни самих лилипутов, ни их лошадей. Животные на мое присутствие реагировали более нервно, чем люди.

Забегая вперед, скажу, что вельможу, распоряжавшегося работами, звали Гурго. Должность же его при дворе называлась кормолап. Эта должность — нечто вроде поста министра внутренних дел, хотя точного совпадения тут не было, и некоторые обязанности кормолапа Гурго ничего общего не имели с обязанностями европейских министров. Впоследствии мы подружились, и Гурго частенько навещал меня уже не по службе, а из дружеского расположения.

Итак, кормолап выразительными жестами и громкими словами дал мне понять, что одиноко стоявшее здание отныне передается в мое распоряжение. После этого я постарался внимательно рассмотреть постройку. Увенчанная остроконечной крышей, в самой своей высокой части она достигала не менее семи футов, то есть, оказавшись внутри, я мог бы даже выпрямиться во весь рост — правда, лишь в самом центре здания. В плане мое жилище представляло собою неправильный четырехугольник, самая широкая сторона которого составляла восемь футов, противоположная — шесть, а обе соединявшие большую и меньшую были примерно по пять футов.

Простукивая легонько стены, я убедился в прочности строения. Я даже позволил себе прислониться к стене — готовый, впрочем, при первом же признаке опасности отпрянуть. Но нет — здание явно способно было выдержать мой нажим. Успокоенный, я продолжил осмотр. Более всего меня поразило то, что дверь, обращенная на север, имела поистине гигантские размеры — четыре фута в высоту и почти два в ширину. Иными словами, я мог войти в странный дом всего лишь согнувшись — отнюдь не ползком и не на четвереньках, как я опасался. Размеры входной двери стали первой загадкой, касавшейся этого строения. Вторая пришла мне в голову, когда я окинул взором окрестности. Возможно, я должен был сразу озадачиться вопросом: кому и для чего понадобилось строить величественное сооружение столь циклопических с точки зрения местных жителей размеров вне городских стен. В самом деле, отсюда до ворот, ведущих собственно в Мильдендо, было никак не менее тридцати или даже сорока футов. Но огромная дверь поразила мое воображение сразу же, а особенности расположения нового жилища заинтересовали чуть погодя.

Между тем, пока я осматривался по сторонам, придворные кузнецы споро закрепили на моей левой ноге множество цепочек (позже я посчитал — меня удерживала девяносто одна цепочка с тридцатью шестью висячими замками). Эти цепочки они провели в одно из двух крохотных окошек, пробитых по обе стороны гигантской двери на высоте шести дюймов над землей.

Таким образом была ограничена моя свобода передвижения — и в то же время я вполне мог входить в гигантское здание и покидать его и даже описывать полукруг, прогуливаясь рядом с ним. Собственно, цепи не причиняли мне серьезных неудобств и раздражали более всего тем, что являлись выражением недоверия со стороны его величества.

Тут следует сказать, что мое вселение в гигантский дом проходило в присутствии самого Гольбасто Момарена (то есть Гольбасто IV), императора Лилипутии. Признаться, я не обратил на него внимания — слишком много жителей Мильдендо собралось вокруг, но впоследствии Гурго мне сказал, что именно он во главе многочисленных придворных наблюдал за мною с высоты пятифутовой башни, стоявшей напротив моего жилища, по другую сторону большой дороги. Вообще, больше всего меня поражала удивительная быстрота, с которой власти Лилипутии принимали важные и непростые решения, и расторопность, с которой подданные эти решения выполняли. Ранее я писал о том, как быстро они наладили доставку мне пищи и питья; теперь же меня привело в восхищение то, что, пока меня везли в столицу, тут уже возвели временные сооружения, которые заняли Гольбасто IV и его свита, позиции пеших и конных войск, искусственные преграды для зевак, собравшихся в великом количестве в ожидании моего прибытия, и, конечно же, подготовили огромное нежилое сооружение для моего вселения.

Впрочем, обо всем этом я подумал позже. Пока что я был весьма утомлен дорогой, к тому же давало себя знать большое количество снотворного, подмешанного в мое питье (как я уже рассказывал ранее, во избежание неприятностей лилипуты усыпили меня перед переездом). Поэтому, обратившись к кормолапу Гурго, я знаками объяснил, что устал и хочу отдохнуть. По его приказу большой отряд конных лучников принялся теснить толпу любопытных, я же, подогнув колени и склонив голову, пошел внутрь пустого сооружения, растянулся на голом каменистом полу и тотчас уснул.

Правда, проспал я недолго — до полуночи. Причиной пробуждения стала духота, которую я совершенно не ощущал снаружи, но от которой жестоко страдал внутри. Ничего удивительного в том не было: как я уже упоминал, окна были слишком маленькими и располагались почти у самой земли. Кроме них в куполообразном своде имелось отверстие диаметром в четыре дюйма. Сквозь него внутрь проникал свет луны — достаточно, чтобы осветить помещение. Но приток свежего воздуха через него был слишком незначительным. Испарения моего тела в этом жарком климате оказались чрезмерными для относительно небольшого пространства.

Поначалу я хотел просто выйти наружу и устроиться на ночлег вне здания. Однако, едва я высунулся из двери, как услыхал пронзительный крик: «Тольго фонак!», и на меня обрушился целый дождь крохотных стрел, острых как иголки. Едва я отпрянул внутрь, как обстрел прекратился. Я лег ничком и одним глазом заглянул в крохотное окошко справа от двери.

Моему взору предстало величественное зрелище целой армии, поднятой по тревоге. Горели костры; у палаток стояли группы латников; несколько десятков тысяч лучников, подняв луки, окружили здание. Чуть поодаль — прямо перед дверью — строился клином конный полк, в полной готовности к атаке, ежели я позволю себе выразить недобрые намерения. Особенно же опасными представлялись мне две баллисты, расположенные на той пятифутовой башне, с которой днем за моим прибытием наблюдал сам император. Снаряды этих метательных орудий были размером с лесной орех и могли причинить мне немалый вред.

Итак, выход из здания ночью связан был с немалым риском. Даже для меня столь многочисленная и отважная армия могла оказаться серьезным противником. Пришлось исключить из планов ночлег под открытым небом.

Оставив попытки самовольно покинуть новое жилище, я приступил к его внутреннему осмотру. Вскоре я пришел к выводу, что вполне способен улучшить условия, внеся несколько исправлений в конструкцию здания. Мне нужно было всего лишь пробить стены в одном или двух местах таким образом, чтобы обеспечить мое пристанище парой окон или хотя бы вентиляционных отверстий. Особого труда мне это не составило. Несмотря на то, что лилипутский цемент был чрезвычайно прочен, а уже отмеченная мною добротность постройки выше всех похвал, все-таки толщина стен не превышала двух-трех дюймов. Мне вполне достало бы сил сделать необходимые отверстия в кладке, чтобы обеспечить приток внутрь свежего воздуха.

Однако я опасался того, что на попытку пробить стену лилипуты отреагируют еще жестче, и тогда мне не избежать сражения с их армией. Подумав некоторое время, я решил пока перетерпеть духоту и подождать до утра. Утром же я намеревался попросить кормолапа о дозволении внести изменения в устройство жилища.