У нас сейчас происходит досрочное освобождение, но с условием отработки в системе Дальстроя, где я сейчас и работаю до окончания срока. Очень боюсь этого освобождения! Многие из наших ребят уже работают по вольному найму.
Вот почти все мои скромные новости. Погоды такие же, как и у тебя: утром мороз до 30 градусов, а днем на солнышке капает. Чувствуется приближение весны, но здесь это самое плохое время года, когда заливают дожди и по колено грязи. Последнее время, как я тебе писал уже выше, очень и очень скучаю по Ленинграду и по всем вам, а больше всего – по тебе…
Дорогая, милая Валюша, еще раз прошу тебя, пиши мне часто, как только ты в состоянии, жду с нетерпением твоих писем… Любящий тебя. 3/III -1951 года.
6.
Здравствуй, дорогая, милая и самая близкая из всего существующего в мире Валюша! Получил от тебя письмо за № 8, а письмо № 7, очевидно, еще болтается в пространстве, длина которого около 11.000 километров. Писем от тебя не получал давно, и это письмо значительно повысило мое морально-поэтическое настроение. Живу я, как и прежде, по ранее установленному распорядку дня, нарушать который я не в силах, да и нет в этом необходимости.
Работаю сейчас мало, ибо рыба не ловится, и в связи с отсутствием последней времени у меня много, но ты сама знаешь, что значит, когда нечего делать! В голову лезут всякие дрянные мысли, а по ночам снятся невозможные сны. Не знаю, к письму ли, но прошлой ночью я видел замечательный сон и лишь потому замечательный, что всю ночь видел тебя, несмотря на несколько пробуждений и перекуров…
Погоды на нашем Дальнем Востоке хорошие: солнечно утром и небольшой мороз днем, можно ходить в костюме. И вот эта хорошая погода и весна наводят тоску по Европе.
Жизнь проходит скучновато, наш киноаппарат так же, как и у вас, сломался и находится в ремонте, а посему картин не смотрим. Читать нечего, все неинтересно, да и перечитано. Единственное развлечение – это подсчитывать, когда уеду домой и где ты будешь в это время. Я уже давно просил написать мне, когда ты надеешься быть в Ленинграде, я надеюсь быть в городе в конце сентября или в начале октября. И надеюсь, что ты мне напишешь, где ты думаешь быть в это время?..
В 15-тых числах апреля река Амур будет очищаться от льда, а поэтому может быть некоторая задержка писем, примерно, дней на 5–7, но ты не обращай внимания и пиши еще больше. Карпов – это мой приятель. Правда, я старше его лет на 15, но он находится под моим влиянием и работает в рыбхозяйстве. Все можно посылать на него, он мне передает, но ты не забывай, что у меня есть другой адрес и пиши письма на п/я, хотя они будут только дублировать мне известное…
Вот все, дорогая моя женушка, что я смог написать на этом листе бумаги. Прелую тебя, мою дорогую и любимую кнопочку…
Передавай привет всем нашим и целуй за меня!
7.
Здравствуй, дорогая, милая Валюша!
Пишу третье письмо, но ответа от тебя все нет и нет. Сообщи, в чем дело? Правда, последние письма и не должны дойти до меня, ибо сейчас сообщения по причине распутицы с 5 апреля нет, и письма в начале мая месяца я получу полностью, если ты только их писала.
Дорогая Валюта, конечно, я тебя очень хорошо понимаю, наверное, и, конечно, оно так и есть, тебе уже надоело не только писать мне письма, а и ждать меня. Ведь прошли, “слава Богу”, один год и 2 месяца, как ты все ждешь, но что поделать, еще осталось около 5 месяцев ожидания.
Валюта, прошу все же хоть изредка, но вспоминать меня. Вот я, например, последнее время что ни делаю, а ты все время передо мной: и встаю, и ложусь – вспоминаю, и во сне все время снишься, даже другой раз делаю ошибки, думая о тебе.
Написал домой письмо старикам и Борису, только неделю тому назад получил от них письмо: пишут, что все в порядке, отец работает и получает 900 рублей – “конечно, мало, но с помощью матери бюджет выдерживают”.
Рыбу еще не ловим, но скоро начнем, так что жить будет веселей. Но сейчас переживаем мы невеселое время и больше всего боимся каких бы то ни было изменений по службе. Молим Бога, чтобы хоть месяцев шесть осталось все по-старому – до моего освобождения. Последнее время стало очень тяжело с зачетами, а они меня интересуют больше всех. Еле нашел выход, чуть не попал под расколонизацию и только благодаря авторитету и связям остался нетронутым, но эта компания еще продолжается, к моему большому огорчению.
Начинаю часто подумывать о будущем, о работе и устройстве жизни. Имея товарищей из разных концов СССР и получая от них информацию о жизни, прихожу к заключению, что с Ленинградом, как мне ни жаль, но следует распроститься. Жизнь везде, и особенно на юге, значительно проще и дешевле, а, как ты знаешь, для нас с тобой много не нужно. Нужен дом, небольшое ходячее имущество и работа хотя бы капитаном на какой-нибудь из речек, и можно хорошо и спокойно жить.
Хочу также, еще находясь здесь, послать письмо в речное пароходство или рыбное пароходство на Ладоге, там, говорят, тоже можно устроиться неплохо. Хочу тебя просить послать письмо в пароходство и прощупать почву, сможем ли мы вместе работать на пароходе, хотя бы на Волге, но для этого нужно писать в Министерство речного флота или Северо-Западное пароходство, которое находится в Ленинграде.