— Это настолько просто, Томми, — усмехнулась Паркер. — Я потеряла всех своих людей, так же, как и ты. Но я двигаюсь дальше. Нельзя позволять прошлому диктовать твоё будущее, понимаешь?
— Я ведь их убил. Ребята мне доверяли. Катрина так вообще любила меня. И чем я отплатил? Думаешь, таким грехам есть искупление?
— Капитан убил тебя и всю твою команду из другого мира. Разве это тебя не раздражает?
— Да, но своих-то убил я, — упрямился Томми. — Именно поэтому я здесь. Потому, что Эймсу захотелось выдернуть меня сюда.
— Знаешь, почему он это сделал? Потому что ты можешь всех вернуть.
— Что?
Паркер снова рассмеялась, будто бы удивление Марцетти доставляло ей искреннее удовольствие.
— Может быть, без полковника ты бы и не оказался в этой ситуации вообще. Однако именно тебя он выбрал, чтобы всё исправить. Подумай сам. Ты убил людей, которые тебе доверяли. Из всех версий Томми Марцетти, только ты это сделал. Потому-то он и решил дать тебе шанс поучаствовать в этой миссии. Помочь вернуть Освободителя. Воскресить мертвецов. Изменить прошлое.
— Я… — Томми запнулся. — Я никогда не смотрел на это с такого ракурса.
— Правда? — Паркер положила руку на плечо Марцетти и сделала шаг ему навстречу. — Думаю, на меня ты тоже не смотрел вот так.
Они слились в поцелуе. Мгновение Марцетти не знал, куда девать руки, а затем приобнял рулевую и поддался соблазну. Эмма чуть не закричала от несправедливости. У неё перехватило дыхание. Побоявшись, что её услышат, она двинулась вдоль стены и почти что побежала к дому, стараясь не смотреть назад.
«Почему им можно, а мне нельзя?!»
Она не помнила, как оказалась у двери своей хижины. Знала только, что внутри неё вскипает ярость. «Полгода он сидел в камере, перечил полковнику, а теперь просто так встанет на нашу сторону?»
Она знала, что не стоит винить Марцетти. У него были свои причины сопротивляться. Но как же просто он сломался! Неужели всё сводилось к этому? Ей не давала покоя мысль, что Саргий был прав.
Она продолжала противиться своему счастью изо всех сил. И сегодняшний отказ иммигранту был лишь очередным подтверждением. Эмма просто не могла признать, что не права.
«Зачем нужны были все эти страдания?»
За мыслями она и не заметила, что дверь открылась без особых усилий. Осознала это, когда переступила порог. И обнаружила незваного гостя внутри.
Пламя одинокой керосиновой лампы едва освещало Володю, сидевшего на кровати. Хоть сын иммигранта и сидел близко к лампе, из-за брони он казался погружённым во тьму — и только горящие энергией глаза на смуглом лице выделяли его.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Эмма, аккуратно закрывая за собой дверь. Наверное, когда-то, в другой жизни, она испугалась бы такого визита. Но не сегодня. Не сейчас.
Из всех детей Саргия Володя, почему-то, всегда казался ей самым безобидным. Да, он изо всех сил нахальничал, язвил и хамил, но за всем этим Эмма чувствовала некую обиду на мир. Страх, что другие раскроют, какой он на самом деле. Всего лишь испуганный ребёнок, которого оставили одного.