Короли серости

22
18
20
22
24
26
28
30

Утилизаторы не печатали золоту и платину из-за запрета королей, потому в Старом Городе этих ценных металлов было не очень много. Но хватало, чтобы жаждавшие свободы люди использовали их как основу для независимой валюты. Веками окраины существовали за пределами юрисдикции Синдиката и Семей, и последние двадцать пять лет под пятой Карла не изменили привычек жителей. Они как расплачивались друг с другом монетами, так и продолжили. Теневая экономика только процветала с тех пор, как окраины присоединились к Синдикату. Контрабандистам стало проще привозить товары из Центра, потому что солдаты прекрасно понимали — какой им толк служить ради гражданства, когда они могут обогатиться и жить на окраинах, наплевав на короля? Началась активная торговля, бойцы распродавали казённое оружие и боеприпасы так быстро, что Синдикат не успевал печатать замену. Конечно, налоговая и полицейские вели охоту за такими «предпринимателями», но переловить всех не могли. Центр существовал благодаря безналичным переводам, сама концепция гражданства зиждилась на получении банковского счёта и чипа с идентификатором, вшиваемого в запястье. Окраины же успешно существовали пятьсот лет и без этого, руководствуясь более архаичным принципом — привязанностью к золоту.

Сергей заигрывал с идеей получения гражданства, но только здесь, на окраинах, его способности оплачивались настолько звонкой монетой. Что он будет делать в Центре? Станет бойцом на службе короля? Циркачом? Или же ему придётся переквалифицироваться во что-то более «полезное для общества», как любила говорить мать?

Пересчитывая монеты, он поймал себя на мысли, что сделал неправильный выбор. Что же, не первый раз и уж точно не последний.

— Ты семикратный чемпион, — с усталостью произнёс Калеб. — Ты сам прекрасно знаешь, в чём причина.

— Вот только меня почему-то нет на стене, — Сергей кивнул на портреты титанов прошлых веков. — Неужели не заслужил?

— Никто не верит, что ты побеждаешь честно. Люди до сих пор считают, что тебя кто-то проталкивает, Саргий.

— Сергей. Меня зовут Сергей. Неужели так сложно произнести моё имя правильно, а, Калеб?

Страдальческая мина на физиономии организатора подсказала, что он прилагает все усилия:

— Сар… гий… Сар… гий…

Сергей прикрыл глаза руками и тихо засмеялся. Усталость брала своё. Двадцать пять лет никто из первенцев не мог правильно назвать его по имени.

«Как у папы это только получалось? Или просто ему одному было не наплевать?»

Забавно, а ведь когда-то он считал, что все первенцы такие же, как отец. Город быстро развеял его заблуждения: здесь не было ни одного человека, достойного стоять рядом с Николасом.

«Напрасно ты боготворишь отца, — говорила мама. — Он ошибался. А нам приходится жить с его ошибками». Ни за какие богатства в мире Сергей не признал бы её правоту.

— И что дальше? Предлагаешь мне перестать быть чемпионом? Тогда же я вообще от тебя ни копейки не получу.

Калеб покачал головой.

— Ты должен упасть.

Сергей разразился издевательским смехом и встал из кресла. Калеб едва доставал ему до груди.

— Я и так сражаюсь вполсилы, — прорычал Сергей. — Ломаю комедию, чтобы не покалечить твоих чемпионов. Вспомни мои лучшие бои! И попробуй ещё раз сказать, что я должен упасть.

— Ты хочешь зарабатывать? — холодно спросил Калеб. На лице коротышки не дрогнул ни один мускул. «Надо отдать ему должное, держится молодцом». — Тогда устрой людям шоу. Они не хотят раз за разом смотреть, как ты с лёгкостью побеждаешь всех, кто против тебя выходит.

— Я и так уже разукрасился ради тебя, как клоун, — отрезал Сергей. — Я танцую на арене по десятку минут. Любой, у кого есть глаза, видит, что я сдерживаюсь. Надеюсь, ты читаешь обсуждения в Сети. Если нет, то очень удивишься, что там пишут. Они хотят, чтобы я дрался в полную силу, Калеб! Они хотят, чтобы я разнес твоих сопляков на части! Я могу прикрыть весь твой бизнес, если того захочу. Но я человек милосердия, наш народ приучен любить ближнего своего. Поэтому я и даю тебе шанс. За следующий бой должна быть достойная оплата. Если же её не будет, мне придётся взять руководство твоим предприятием на себя. Так что ты думаешь, друг мой?