Шервинский. Ну как же, как же… Вы чистой воды богиня!
Елена. Единственно, что в вас есть хорошего, — это голос, и прямое ваше назначение — это оперная карьера.
Шервинский. Кое-какой материал есть. Вы знаете, Елена Васильевна, я однажды в Жмеринке пел эпиталаму, там вверху «фа», как вам известно, а я взял «ля» и держал девять тактов.
Елена. Сколько?
Шервинский. Семь тактов держал. Напрасно вы не верите. Ей-богу! Там была графиня Гендрикова… Она влюбилась в меня после этого «ля».
Елена. И что же было потом?
Шервинский. Отравилась. Цианистым калием.
Елена. Ах, Шервинский! Это у вас болезнь, честное слово. Господа, Шервинский! Идите к столу!
Входят Алексей, Студзинский и Мышлаевский.
Алексей. Здравствуйте, Леонид Юрьевич. Милости просим.
Шервинский. Виктор! Жив! Ну, слава богу! Почему ты в чалме?
Мышлаевский (в чалме из полотенца). Здравствуй, адъютант.
Шервинский (Студзинскому). Мое почтение, капитан.
Входят Лариосик и Николка.
Мышлаевский. Позвольте вас познакомить. Старший офицер нашего дивизиона капитан Студзинский, а это мсье Суржанский. Вместе с ним купались.
Николка. Кузен наш из Житомира.
Студзинский. Очень приятно.
Лариосик. Душевно рад познакомиться.
Шервинский. Ее императорского величества лейб-гвардии уланского полка и личный адъютант гетмана поручик Шервинский.
Лариосик. Ларион Суржанский. Душевно рад с вами познакомиться.