Засада на призрака

— Дальше старший лейтенант юстиции подсчитал время, затраченное Дарьей Сергеевной на преодоление дорожных пробок, отметил время, когда сам встретил ее на стадионе, и пришел к выводу, что она просто по времени не успевала произвести тот злополучный выстрел в прокуроршу. Значит, подозрения против Дарьи Сергеевны необоснованны…

— Ну вот, а я только надумал тебя в ГИБДД послать… — шутливо расстроенным тоном сказал подполковник Соловейчикову. — А там уже Еськов побывал. Еще что?

— Пули, которыми убиты прокурорша и старший лейтенант юстиции, выпущены из разных винтовок, — сообщил Щелоков. — А машина, из которой, предположительно, стреляли и в прокурора, и в старшего лейтенанта того же ведомства, нашлась сгоревшей в лесочке за Волоколамским шоссе. Номер, естественно, чужой, с машины, давно стоящей «на приколе» в одном из старых московских дворов. В сгоревшем автомобиле обнаружен труп мужчины. Пожарные прибыли, слава богу, вовремя, успели огонь потушить, и труп удалось опознать по отпечаткам пальцев. Это дважды судимый за разбой житель Подмосковья. Но он не умел ни хорошо стрелять, ни водить машину — даже водительского удостоверения не имел. Более того, мужчина имел скрытый дефект зрения. Потому я и считаю труп подброшенным. Причем сделано это было второпях, без предварительной подготовки. На дурачка сработано. Просто жил сгоревший неподалеку, в деревне. Его и взяли в качестве козла отпущения. Может быть, даже бутылку водки дали. А то и две, чтобы уснул в машине. Но жил он один в доме матери, решили, что его не скоро хватятся… Однако стрелял кто-то другой. Кто — я обязательно выясню. Значит, по этим двум убийствам — у меня все…

— Это уже немало, — заметил Бармалеев.

— Теперь меня интересует покушение на генерал-полковника Сумарокова Сергея Владимировича. Что вы можете мне сообщить об этом.

Бармалеев начал издалека, со звонка генералу Сумарокову от неизвестного, с требованием доставить груз в Россию. При этом Бармалеев не забыл рассказать и о том, что сам генерал узнал смоделированный голос Курносенко, хотя тот и отказывался от этого, утверждая, что человеческий слух слишком несовершенен, чтобы его можно было бы представить в суд как доказательство. И о словах генерала о том, что полковнику следует опасаться за свою жену, сообщил. С одной стороны, это как бы давало намек на возможную вину Дарьи. Но с другой, когда ее невиновность почти доказана, подозрения «отметались».

— Вообще-то ситуация с мешком наркоты, который требовалось срочно переправить, похожа на жест отчаяния, — сделал свой вывод подполковник Щелоков. — Преступники потеряли свой канал доставки. Может быть, благодаря все тому же генералу потеряли и решили восстановить его снова все через того же генерала. Они сами, похоже, были не в состоянии отказаться от двухсот тысяч баксов, и — кто знает? — возможно, когда-то не отказались и потому решили, что и Сумароков не откажется. А в том, что звонил генералу сам Курносенко, ничего необычного нет. Его подельники-сирийцы слишком плохо русским языком владели, чтобы самим звонить.

Бармалеев тем временем продолжил и рассказал более подробно о мешке с наркотой, том самом мешке, о котором они говорили в самолете.

— Мы намеревались провести самостоятельное расследование и потому скрыли от вас наличие наркотика, — объяснил он. — Но обстоятельства сложились так, что нам необходим человек, вхожий в Следственное управление ФСБ.

— Вы неоправданно затянули время, — возразил Щелоков, — и теперь мне придется снова лететь в Сирию.

— Для чего? — спросил Соловейчиков.

— Чтобы на месте допросить полковника Курносенко или, как он себя там называл, Гуйчи Кхаледа.

— Но он же… — начал было командир саперного взвода, однако подполковник Бармалеев жестом остановил его.

— Дело в том, что Курносенко совершил побег из-под стражи. Мы нечаянно дали ему возможность убить двух часовых и не успели воспрепятствовать его посадке в самолет вместе с батальоном морской пехоты, и даже не подготовили документы для иранцев, чтобы его задержали. Таким образом, Курносенко уже утром по своим настоящим документам прилетит во Внуково, откуда, думается, сразу отправится на Большую Лубянку, где вы должны будете отследить, с кем он в первую очередь пожелает встретиться. Это, как я думаю, и будет его сообщник. Задержание мы уже организуем сами. Сразу двоих или сколько там их будет возьмем…

К удивлению Бармалеева, у подполковника Щелокова не загорелись глаза, как в первый раз, при упоминании о целом мешке наркотика, и он никак не отреагировал на новость о возвращении полковника в Москву. Просто он коротко сказал:

— Сделаю. — А некоторое время спустя заинтересованно спросил: — А где само вещественное доказательство?

— Пока еще в Хмеймиме. Если в Дамаск не отправили, в сирийскую полицию… Но, думается, генералу следует отправить мешок в Москву, чтобы мы не были голословными. Я уже просил его об этом, и он согласился. Через сорок минут после рейса с Курносенко вылетает второй самолет. Мешок должен быть в нем. Правда, доставят его почему-то домой к товарищу генералу. Он так распорядился. Но завтра перед обедом мешок заберет Наркоконтроль. А вас, товарищ подполковник, еще дополнительно проинструктирует полковник военной разведки Скорокосов, с которым мы вместе из Хмеймима возвращались.

— Когда? — только и спросил Щелоков.

— Сегодня вечером… Полковник сам позвонит вам, и вы договоритесь о встрече. Будьте готовы нынешнюю ночь провести на ногах — вечером встреча с полковником, а потом поездка во Внуково.

— Я готов, — с готовностью сказал Щелоков.