Богдан лениво покачал головой.
- Не на них, а с ними. Это разные вещи.
Стас нахмурился.
- Это ты сейчас о чем?
- Возможно, тебе придется слетать на Латунию. Как ты на это смотришь?
Стас поперхнулся пивом, закашлялся и нелицеприятно выругался.
- Ты серьезно?
- Да.
Казалось, ещё немного - и Богдан рассмеется.
- Нет, ты шутишь?
- Похоже, что я шучу?
- На Латунию! Еперный театр! Да туда же, кроме Высшего эшелона, никого не пускают! Шатлы сшибают, даже не спросив, кто к ним собирается наведаться и с какой целью!
- Тебя пустят.
Ответить Стас ничего не успел. Входная дверь плавно отъехала в сторону, пропуская счастливую Ириду.
То, что девушка сияла от счастья, не заметил бы только слепой. Волосы разметались по ее плечам в легком беспорядке. Кто-то в этом увидит следствия порочно проведенного времени, а кто-то уже видел, как они разметались во время заводного танца. Щеки разрумянились от волнения и от непоколебимой уверенности, что она не оступилась, что она сделала правильный выбор. Глаза сияли от восхитительного, непередаваемого ощущения влюбленности. Знания, что ее любят.
Ирида, всё ещё пребывая в легкой эйфории, ловко скинула туфли и бросилась к Стасу, не обращая внимания на стремительно меняющееся лицо Богдана.
Вот он сидел, с непритязательной ленцой беседуя с другом. И вот медленно поворачивает голову за несколько секунд до того, как дверь распахнется. Замирает, когда видит ЕЁ лицо. Столь восхитительно нежное, ранимое. И каменеет, когда слышит ЕЁ слова:
- Стас, Кир мне сделал предложение! Я буду его женой!
Девочка - ЕГО девочка - подбегает к дивану и, не стесняясь посторонних, проявляя ещё не изжившую себя детскую непосредственность, бросается брату на шею.
Стас, удивленный её порывом, едва успел отставить бутылку в сторону.