Его личная звезда. Дилогия

- Ты всё слышала, звезда, - на этот раз слова Богдана прозвучали жестче. Он обозначил свою позицию. Открыл себя, позволив Ириде увидеть того мужчину, с которым она проведет бок о бок всю жизнь. И если она не осознает это сейчас... Что ж, он умеет ждать.

Ирида могла свои ощущения описать лишь одним словом - катастрофа. Кошмар, ставший явью.

Она, прежде всего, слукавит себе, если скажет, что никогда не замечала, с каким пристальным, выворачивающим душу наизнанку взглядом на неё смотрел Богдан. Тогда, четыре года назад, когда она только-только превращалась из подростка в девушку и переживала нелегкие времена. Когда она была ребенком, Славинский внушал ей какой-то именно детский страх, сравнимый с мифическим чудовищем, живущим под кроватью или в шкафу, но спустя годы её девичья интуиция вела себя очень двояко. С одной стороны, ей было приятно, что мужчина, причастный к Высшему эшелону, окутанный тайнами и сплетнями, где каждая последующая в своей причудливости превосходит предыдущую, кидает на неё взгляды, от которых только-только пробудившееся либидо приходит в восторг. И сразу же Ирида одергивала себя, потому что понимала - Славинский опасен. Она эту самую треклятую опасность чувствовала всеми фибрами души. Он был другом Стаса, они принимали его в доме, выходили вместе поразвлечься, и она не могла не видеть, как его чрезмерно пристального взгляда сторонятся взрослые мужчины, как спешат уйти с его дороги, и как он улыбается случайно встретившимся латунцам. Он был другом тем, кто для них, не членов эшелона, простых жителей Арома, считались захватчиками. Разумом Ирида понимала, что его вины в этом нет, душа же отказывала принимать такую дружбу.

Видела Ирида и как женщины реагировали на появление Богдана. Они призывно облизывали губы, строили глазки и всячески пытались привлечь его внимание. Им хотелось, чтобы столь завидный самец подошёл к ним и сделал предложение, от которого они не смогли бы отказаться. Но Славинский, надо отдать ему должное, в присутствии Стаса и её, ни к кому не подходил, вёл себя деликатно. И лишь Ириде уделял внимание. Сначала вроде как ненавязчиво. Как сестре друга. Были все те же конфеты, приятные безделушки, косметика, тортики. Он приносил их при каждом визите в их дом. И были пристальные взгляды на тот момент ещё голубых глаз.

Ирида уже тогда понимала - Славинский смотрел на неё иначе. И она очень, очень старательно убеждала себя, что в этих взглядах нет ничего предосудительного, что они не несут для неё никакой опасности, что Богдан никогда не сделает ей ничего плохого. Она гнала прочь всякие мысли о его заинтересованности в ней. Она была ещё ребенком.

Испытывала ли она что-то в ответ? Да, бесспорно. Замешательство, недоумение и отчаянное желание, чтобы он прекратил на неё смотреть.

Ирида не скрывала - когда Славинский исчез, она вздохнула с облегчением. Более того, она зажила полноценной жизнью, как это не парадоксально звучало. Интуитивно Ирида чувствовала, пока Богдан крутится рядом с ней, точно птица кристан, мечущая острые перья во врагов и являющаяся вестником беды, ни один аромец к ней не подойдет. Не пригласит на свидание, не угостит кофе. А ей очень хотелось!

За годы отсутствия Славинского Ирида забылась, природная бдительность притупилась. Девушка решила, что всё то, что было четыре года назад, ей просто приснилось, никак иначе.

Как же она ошиблась! Горько и сильно.

Сейчас, смотря в лицо Богдана, отмечая его жесткую линию рта, его глаза, от уголков которых убегала сеточка морщинок, его загорелую кожу, её сердце готово было разорваться на мелкие кусочки. Нет, предчувствие чего-то темного, страшного, рокового не ушло на задний план, не испарилось в воздухе, не растаяло в легкой предрассветной дымке. Оно здесь. Рядом.

- Пусти.

Это всё, что смогла выдавить из себя Ирида. Ей очень хотелось потерять сознание, провалиться в спасительное небытие, чтобы хотя бы иллюзорно возникло ощущение безопасности и того, что данного разговора не было.

- Нет.

Она думала, что самое страшное, что может с ней сегодня случится, это его прикосновение к лодыжке и признание в его заинтересованности к ней?

Она заблуждалась.

Они были слишком близко. Он и она. Женщина и мужчина. Две противоположности, во веки веков тянувшиеся друг к другу с невероятной силой.

Она была слишком близко...

Богдан, издав приглушенное рычание, послал своё тело вперед. Туда, вверх, где полулежала Ирида. К черту всё! Сдержанность! Осторожность! К черту...

Были лишь её губы, зовущие его. Манящие. Такие притягательно розовые в своей беззащитности. Был дурманящий запах её тела, опрокидывающий Богдана на лопатки, лишающий его последней силы воли.

Он вложил в их первый поцелуй всю страсть, что копилась годами. Хотел быть нежным, аккуратным - не получилось. Губы Ириды оказались мягче шелка. Он прикоснулся к ним, столь желанным, таким долгожданным, что все баррикады, так старательно возводимые им, рухнули в одночасье. Он пожелал испить всю их сладость до дна! Узнать, как поведет себя его тело в ответ на прикосновение к ней.