Ящик Скиннера

– Сядьте! – Голос Ян Чжисена прибавил несколько децибелов. Учитель Чжоу сел напротив него, и тут ученик резким жестом откинул полу его халата. – Видите? Вы никогда не избегали темы своего физического недостатка, и по сей день это не изменилось.

– И что?

– Когда-то вы сказали, что, пока можете поддерживать у себя убеждение, что пенис – это всего лишь кавернозная ткань, ничего не имеющая с подлинным мужским достоинством, для вас не важно, есть он или нет, как не важно, есть ли у вас аппендикс. Вы провели в аскезе так много лет, вложили все силы в свои исследования, но я никогда не слышал, чтобы вы жаловались на одиночество. Иными словами, вы поддались внушению. – Ян Чжисен указал подбородком на дверь. – А если даже такой волевой и просвещенный человек, как вы, поддается внушению, то что говорить об обычных мелких людишках?

Выражение лица учителя Чжоу осталось непроницаемым.

– Что ты пытаешься сказать?

Ян Чжисен протянул руку и схватил его за запястье, заставляя сесть обратно на диван. Потом наклонился и несколько секунд вглядывался учителю Чжоу в глаза, после чего продолжил взвешенным тоном:

– В свое время вы относились к этому эксперименту, как к науке. Сейчас я отношусь к нему так же. Когда-то вы говорили, что бихевиористика может изменить весь мир. Я до сих пор глубоко в этом убежден. Мы можем формировать поведение человека, модифицировать его. Конечно, устранять из него какие-то элементы. В точности как говорил Скиннер – идеальными правителями должны стать не политики, а честные и непредвзятые бихевиористы с их четким пониманием контроля и необходимыми инструментами для его осуществления.

– Ты…

– Так вот… – Ян Чжисен поднял в воздух ладонь с растопыренными пальцами и медленно сжал их в кулак. – Будущее не за политиками или военными. Оно в наших руках. В руках ученых-бихевиористов!

– Вот только ты забыл о главной проблеме. Люди могут быть только целью. И никогда средством для ее достижения.

– Ценность научного исследования лежит в его практическом применении. С момента изобретения человечеством науки ее единственной целью было преображение общества!

– Но что дает тебе право решать судьбу других? – Учитель Чжоу с трудом удерживался, чтобы не сорваться на крик. – Возомнил себя богом?

– Кстати, говоря о судьбе, – ответил Ян Чжисен, спокойно улыбнувшись. – Древнегреческий Эдип всю жизнь боролся с ней. В конце концов он убил отца и женился на матери, но от судьбы так и не ушел. Сколько королей и императоров в истории неутомимо искали эликсир бессмертия – и все равно не смогли избежать неминуемой гибели? С древних времен человечество решает вопрос, может ли управлять своей судьбой. А если да, то до какой степени? – Он сделал паузу и внезапно широко раскинул в стороны руки. – Я могу ответить на этот вопрос. Поэтому, в каком-то смысле – да, я бог.

Пораженный, учитель Чжоу с минуту неотрывно смотрел на Ян Чжисена, прежде чем пробормотать:

– Ты будешь проклят грядущими поколениями на сотни, нет, тысячи лет…

– Какая разница? – Ян Чжисен удобно раскинулся на диване. – Теории Эйнштейна привели к созданию самого смертоносного в мире оружия – ядерной бомбы. И все равно он остается величайшим ученым в истории.

– Хватит! – Учитель Чжоу почувствовал, как отчаяние охватило его. Он понял, что не сумеет переубедить Ян Чжисена. – Как твой бывший профессор, как твой наставник, я приказываю – нет, повелеваю тебе! – прекратить эксперимент с трансформацией поведения и уничтожить все материалы по нему.

– Невозможно. Мы потратили на него двадцать лет тяжелого труда, крови и пота. До успеха остался всего шаг. Я не брошу проект.

– Ты что, не понимаешь, что люди из-за него лишились жизни?

– Конечно, я это знаю. – Ян Чжисен встал. – Шен Сянь и этот идиот, ее парень. Но за научные достижения приходится платить. Не говоря уже о том, что их жертва ничуть не превышает той цены, которую плачу я, и тех рисков, на которые иду. – Его лицо искривилось в коварной усмешке. – Наверное, следует открыть вам мой маленький секрет. Человек, который изнасиловал Шен Сянь много лет назад, – это я.