Ованес и Вираб переглянулись. Вираб подошел ближе к напарнику и зашептал:
— Он знает! Ованес, дело дрянь. Этот русский знает про Альберта. Гаро будет недоволен.
— Тише ты, он услышит, — шикнул на подельника Ованес. — Ничего он не знает, возможно, слышал, как мы в машине разговаривали.
— В машине он был без сознания, — напомнил Вираб. — А в погребе ничего слышать не мог, потому что мы с тобой в доме, а погреб в сарае.
— Мы думали, он без сознания, — с упором на слово «думали», произнес Ованес. — Мы могли ошибаться тогда, можем ошибаться и сейчас. На самом деле это уже не важно, он здесь, и Альберт об этом знает, а когда приедет, узнает и об остальном. И вообще, не мешай мне, допрос еще не окончен.
Вираб отошел на прежнее место. Ованес вновь посмотрел на Богданова и задал следующий вопрос. Слова Богданова он проигнорировал, будто тот не произносил никаких имен.
— Я хочу знать, к каким выводам пришла твоя группа, — заявил он Богданову. — Что вам удалось узнать, и кого вы подозреваете.
— Разве трех имен недостаточно? — продолжал наседать Богданов. — Возможно, Мкртчян убедил вас в том, что русские хотят засадить за решетку всех армян, но это не так. Партия НОП, членами которой являются Степанян, Багдасарян и Затикян, виновна в организации взрывов, и мы намерены найти этому доказательства.
— Партия НОП? И больше вы ничего не пытаетесь доказать? Не пытаетесь связать ее с другими организациями, защищающими интересы Армении? — После объявления имени Мкртчяна Ованес явно потерял уверенность в себе, потому и сморозил глупость.
«Идиоты! Эти двое настоящие идиоты! Как можно ставить вопрос так, что допрашиваемому сразу становится понятно, чего опасается его мучитель? Никакой подготовки в деле ведения допросов», — думал Богданов. Он злился, что попал в лапы таких кретинов, что не смог просчитать их раньше, но в то же время он был доволен тем, что благодаря их неопытности они открывают перед ним все карты.
— С другими партиями? Интересная мысль. Думаете, стоит над этим поразмышлять?
— Да он издевается, Ованес! Дай я ему мозги вправлю. — Вираб в очередной раз подскочил к полковнику, размахивая прутом.
— Остынь, — прикрикнул Ованес. — Пойдем отсюда, пусть посидит, подумает, какой жизни он себе желает.
Вираб еще какое-то время сверкал разъяренными глазами, глядя на Богданова, затем следом за Ованесом направился к выходу. В доме они снова начали спорить. Вираб твердил, что нужно надавить на пленника, заставить его говорить. Ованес не соглашался. Он предпочитал более миролюбивые переговоры, без кровопролития и мордобоя. Но и он понимал, что пленник попросту тянет время, не отвечая ни на один вопрос.
— Нужно дождаться приезда Гаро, — устав спорить, заявил Ованес. — Он приедет с минуты на минуту. Мы расскажем ему про пленника, а он решит, как с ним поступить.
— Правильно, — неожиданно Вираб согласился с предложением Ованеса. — Пусть он сам решит, как выбить правду из пленника. Пойду-ка я вздремну, раз больше делать ничего не нужно.
— Ты люк в погребе закрыл? — спросил Ованес.
— И люк на засов закрыл, и дверь сарая на замок. Не переживай, Ованес, деваться нашему пленнику некуда.
Разговор подполковника Дубко с группой «Дон» состоялся в полночь. К тому времени все бойцы собрались в Ариндже. Их доклады о результатах наблюдения за объектами заняли не более пятнадцати минут, так как никаких событий ни на одном из объектов сегодня не произошло. Когда же последний боец доложил о выполнении задания, Дубко вышел на центр комнаты и объявил о том, что их командир, полковник Богданов, пропал.
— Что? Как? Когда? — посыпались вопросы.