— Скворцов! — Женщина погнала Петра Петровича перед собой в школу. — Куда повернул? Разве там школа! Задумал что-то, с утра болтаешься!
— Я… — Пётр Петрович показал на ведро, — за квасом вышел.
— Ты должен быть в школе. И немедленно. Дай-ка дневник!
Пётр Петрович поставил на землю ведро и начал рыться в портфеле, искать дневник. В портфеле была молочная бутылка, яйцо, почему-то уже очищенное. Наконец достал дневник, старый и потрёпанный, ничуть не лучше портфеля, только что не перевязанный проволокой.
Женщина сделала запись в дневник, сказала:
— Утром ученик должен быть в школе, а не у бочки с квасом. И мне ещё кажется, что от тебя пахнет табаком.
Пётр Петрович на всякий случай перестал дышать.
— Спрячь дневник.
Пётр Петрович спрятал дневник.
— Сейчас некогда, потом разберёмся. — Женщина слегка подтолкнула Петра Петровича сумкой.
Он пошёл впереди, теряя последнюю волю и последнюю самостоятельность. В школе женщина обратилась к другой женщине, которая стояла в дверях с красной повязкой на рукаве.
— Пропустите его, Мария Емельяновна.
— Опоздал, Скворцов. Некрасиво получилось, — сказала Мария Емельяновна. — Ну, что ты застыл?
— Я… ведро.
— Из вашего класса. В класс и снеси.
Пётр Петрович повернулся и пошёл по коридору, не зная, куда он идёт.
— Скворцов, да что с тобой! — крикнула та, первая женщина, которая привела его. — Труд у вас сегодня на первом уроке!
Пётр Петрович сжался от страха. Где занимаются трудом? Хотя ему примерно известно, что труд — это значит железный хоккеист.
— Живо на пятый этаж, Скворцов!
Пётр Петрович побежал по лестнице на пятый этаж. Неужели никто не видит, что он родитель, а не ученик? Совсем никто?
ebooksa