Смерть майора Черила. Роковой триместр

Ответа не последовало. Дверь в ванную была распахнута настежь. Квартира была невелика, и Ройстоуну не потребовалось много времени, чтобы убедиться: Сильвии нет. Наконец он пошел в кабинет, уже поняв, что Сильвия отправилась на одну из своих длинных одиноких прогулок.

Он увидел конверт на письменном столе сразу, как только открыл дверь в кабинет. Письмо было коротким:

Дорогой Хью,

надеюсь, это будет не слишком сильным ударом, но я собираюсь поймать утренний автобус на Оксфорд, потому что решила покинуть Користон — и тебя. Думаю, ты догадываешься почему, хотя сама я как-то не слишком уверена. Единственное, в чем уверена, — я больше не в силах выносить этот ваш Корстон, по крайней мере, сейчас. Возможно, это не навсегда.

Даже надеюсь, что не навсегда. И я обещаю давать о себе знать, так что, пожалуйста — пожалуйста! — не пытайся меня искать. Если кто-нибудь спросит — кто-нибудь из попечителей в этот ваш День учредителя, скажи… можешь сказать им, что мне нужно было срочно уехать к больной подруге.

С любовью,

Сильвия.

ГЛАВА 12

Следующую неделю, даже две, Хью Ройстоун провел как в тумане. Жестоко оскорбленный тем, что Сильвия бросила его, он подчинился ее просьбе и не делал никаких попыток ее найти. Он приносил извинения, лгал, скрывал свое горе за кипучей энергией, твердо решив, что никто не узнает правду. Слишком хорошо он представлял себе те комментарии, какими обменивались бы старшие воспитанники, эти юнцы и девицы, — да и кое-кто из педагогов, — если бы узнали, что молодая жена директора оставила его с носом.

К счастью, дел в Корстоне было у него сейчас невпроворот. Помимо обычной рутины, конец триместра Святой Троицы, быстро приближавшийся, всегда был чреват для директора множеством дополнительных сложностей. Нужно было подготовить годовой отчет для попечителей; предстоял целый ряд спортивных мероприятий, и его личное в них участие считалось весьма желательным, если и не строго обязательным; следовало проверить и подписать табель успеваемости каждого воспитанника, а с теми из них, кто осенью уже не вернется в Корстон, встретиться отдельно. Он должен был провести собеседования с кандидатами на три возникшие в школе вакансии, а также составить планы — и обсудить их — на следующий триместр, хотя до него было еще далеко. Короче говоря, Ройстоун был занят сверх головы. Он работал до глубокой ночи и старался не думать о Сильвии.

Так что канун Дня учредителя — а вместе с ним и появление в Корстоне членов попечительского совета — подоспел слишком быстро. Председателем совета был лорд Пенмерет, бывший член кабинета министров. Дольше всех состоявшими в совете и наиболее влиятельными его членами были сэр Ричард Стокуэлл, маленький, щуплый человечек, скорее напоминавший жокея, в действительности же — удачливый бизнесмен; священнослужитель официальной англиканской церкви, преподобный Хорейс Танзел, и миссис Девойна Картер-Блэк, чей покойный супруг был самым щедрым жертвователем Корстона. Два оставшихся попечителя были назначены позднее, и Ройстоун относился к ним как к пустому месту, по крайней мере в данное время. Но первых четырех он почитал себя обязанным убедить в том, то дела в Корстоне по-прежнему идут хорошо.

В назначенное время, как было заведено, попечители собрались в кабинете директора. Лорд Пенмерет расположился за директорским столом, Ройстоуну пришлось сесть сбоку. В кабинет были внесены удобные кресла, и остальные члены совета заняли места кто где, не чинясь. Фрэнсис Белл скромно устроилась за столиком в углу, чтобы вести протокол.

Лорд Пенмерет открыл заседание, поздравил Ройстоуна с недавней женитьбой и выразил сожаление, что им не удастся в столь знаменательный день познакомиться с миссис Ройстоун. Ройстоун коротко поблагодарил. Протокол предыдущего заседания был проверен и одобрен вместе с финансовым отчетом. Ройстоун встал и зачитал свой отчет.

Когда он закончил, на минуту воцарилось молчание, затем лорд Пенмерет своим густым министерским голосом сказал:

— Весьма вам благодарен, господин директор. Теперь же, я полагаю, вы и мисс Белл будете столь любезны и покинете нас ненадолго, чтобы мы могли посовещаться… обсудить относящиеся к делу события.

— Ради всего святого, что он подразумевал под «относящимися к делу событиями»? — спросила Фрэнсис, как только она и Ройстоун вышли в смежную с кабинетом приемную.

— Думаю, жалобы на то, что школа стала рассадником наркоманов и торговцев наркотиками, а также секса и еще Бог весть чего! — Ройстоун пожал плечами.

— Но почему же он так вот и не сказал? — Фрэнсис кипела от возмущения. — Кстати, — добавила она, — я не успела сказать вам раньше… директор вашего бывшего колледжа позвонил сегодня утром и выразил надежду, что вы… и миссис Ройстоун… остановитесь у него, когда приедете в Оксфорд на конференцию директоров школ в конце месяца. Я сказала, что уверена — вы будете очень рады. Все правильно?

— Да. Это было бы чудесно. — Улыбка Ройстоуна выражала удовольствие. Но тут же выражение его лица изменилось: он подумал о том, как трудно будет объясняться по поводу столь длительного отсутствия Сильвии, и о совещании, проходившем сейчас. — В том случае, если я все еще буду директором, — проговорил он наконец, — и если Пенмерет не собирается как раз в эту минуту предложить мне подать прошение об отставке.

— Хью! Вы не должны так думать! Попечители не могут…