Тренер: молодежка

— Вижу же что ты красно-белый, иначе бы про название клуба не спрашивал, — умиротворённо по отечески сказал он. — Вот ты спрашивал про философию клуба, а философия такая, что «Спартак» своих не бросает, даже если они отворачиваются от красно-белых цветов.

Помолчали. Я пытался понять, что все это может значить. Николай Петрович снова поразминал губы.

— Завтра приезжай в клуб, заявление будешь писать, — наконец сказал он.

— Какое заявление?

— Есть у нас решение по тебе.

— И что Константин Иванович решил? — проявил нетерпение я, полагая, что моя судьба находится в руках Барина.

— А он уже не работает у нас в клубе и не решает ничего. Новый главный тренер «Спартака» — Романц*в. И мы с Олегом посовещались и решили тебя на одно любопытное направление поставить, будем детско-юношеский спорт развивать. А ты молодежь потренируешь, опыта наберешься. Справишься — недоразумение будет исчерпано и перед тобой все горизонты откроются. Нет, — Николай Петрович плечами пожал. — Пойдешь значит в таксопарк сторожем. Все честно, Иван.

— Честно… С чем справляться надо?

— Вот завтра и узнаешь, когда бумаги на перевод будешь подписывать. Это тебе в отдел кадров идти.

Он подвинул к себе счёты и посчитал так быстро, будто на калькуляторе, с невероятной скоростью перемещая костяшки — результат вписал в расчётную ведомость.

Разговор был закончен.

Глава 8

Я сгущенку в магазине купил, варенку сделал и наворачивал ее чайной ложкой прямо из банки, пока двое мужичков грузчиков от клуба помогали переезд в общагу организовать. Вещей у Иванова оказалось несколько чемоданов, и отдельно парочка — со шмотьём «жены». Ребята грузчики погрузили чемоданы в буханку, помогли сесть мне и повезли в новое место дислокации. Общага встречала дружелюбно — здесь пахло овсянкой, по коридорам носились дети, я по пути в свою комнату чуть не спотыкнулся о полосатую кошару, которой очень захотелось потереться о железяку на моей ноге. Кошка заверещала и свалила на общую кухню.

— Смотри куда прешь!

Из кухни выскочила тучная барышня в домашнем халате в цветочек и с грудой бигуди на голове. Руки у неё были перепачканы в муке, на лбу выступала испарина.

— Простите, извините.

Я тотчас ретировался в свою комнату. Оной оказался небольшой скворечник с одной кроватью и тумбой. Судьба так и намекала — хорошо не жили, нечего и начинать.

— Товарищ Иванов, окликнул меня один из грузчиков. — Где чемоданы складывать?

Оглядел комнатушку и понял, что складывать то чемоданы негде. Ну не предполагал малый общажный метраж место под шесть увесистых чемоданов со шмотьём.

— Да вот прям у двери оставляйте, разберусь.