Многие киевляне отдавали свои пожитки под сохранение в церкви и монастыри. <…>
Один военнопленный турецкий офицер объявил, что может избавить Киев от эпидемии, если ему возвратят свободу. Этот турок написал несколько записок на своем языке следующего содержания: "Великий Магомед! На сей раз помилуй ты Христиан и спаси их от моровой язвы, ради избавления нашего из плена!"
Записки эти были привязаны к шестам и выставлены на колокольнях в Киевоподоле; но все напрасно; язва все более и более свирепствовала; священники низвергали шесты с записками и проклинали сие предприятие, а все прочие толковали это в дурную сторону. Магомед и свою Турцию не может избавить от чумы, которая там каждый год хозяйничает; но между тем упомянутому турку удалось уйти неизвестно каким образом. <…>
Во время эпидемии три главные части города не имели никакого сообщения; только из незаряженных домов люди могли выходить по билетам для купли съестных припасов. Наконец 30 марта в Старой Крепости (на Старом Киеве) и на Подоле позволено было свободное сообщение".
Как отмечалось в летописях, самым пожароопасным районом Киева был Подол. Пожары в 1111, 1145, 1161, 1169,1751,1811 годах уничтожили там не только большинство строений, но и погубили тысячи людей. Немало страдали от огня Печерск и Верхний город.
Не спасались от пожаров и монастыри, храмы, церковные постройки. В 1180 и 1697 годах горел Софийский собор. В 1772 году огонь уничтожил Лаврскую типографию. В 1658 году пожар охватил Братский монастырь, а в 1827-м — колокольню Никольско-Пустынной церкви. В 1780 году сгорела библиотека духовной академии.
Много погибло киевлян во время знаменитого пожара 1811 года. Спустя четверть века Николай Закревский вспоминал об этой трагедии: "В десять, или одиннадцать часов утра раздался первый роковой набат с колокольни при Воскресенской церкви. Любопытные устремились к тому месту, где впервые вспыхнул пожар; это было, как мне сказывали, на пространстве между Житным Торгом и упомянутою церковью. Но изумление объяло жителей, когда они почти в одно время услышали со всех колоколен несчастное известие, и тогда же увидели страшный огонь в четырех, или пяти, противоположных концах города…"
Как свидетельствовал Закревский, в Киеве сразу возникли слухи, что город умышленно подожгли инородцы. Но все же он склонялся к версии о другой причине пожара.
"Тогда было лето жаркое и сухое; следовательно деревянные кровли домов легко возгорались от падающих искр; усилившийся пламень нарушил равновесие атмосферы и произвел бурю, которая разносила искры, головни на величайшее пространство и распространяла пожар с такою скоростью, что в продолжении трех часов Киевоподол представился огненным морем; кто не успел заблаговременно спастись, бегая по тесным улицам, не мог уже сыскать выхода и сделался жертвой свирепой стихии; многие погибли в погребах или церквях…
Пламенные волны, переходящие от одной части нижнего города до другого, сильный ветер, разносящий во все стороны горящие доски, густой дым, падение домов на пространстве трех квадратных верст и отдаленный крик спасающихся — все это представляло зрелище необыкновенное и ужасное…"
Нередко там, где случаются трагедии, появляются люди, желающие поживиться на чужом горе. Происходило это и в 1811 году в Киеве.
Николай Закревский сам был свидетелем мародерства: "Двор наш, находившийся тогда на улице, называемой Черная грязь, <…> был наполнен множеством солдат и чернью в лохмотьях. Эти вандалы казались весьма озабоченными <…>, они отбивали замки у наших чуланов, выносили в банках варенье и тут же ели, вынимая руками, а посуду в драке разбивали; то же было с напитками; словом, в несколько минут кладовые и погреб совершенно опустели. Потом принялись за вещи".
Киевский пожар 1811 года продолжался почти трое суток. Дым разносился от города на десятки верст. Те, кто не погибли в огне, умирали от удушья. Домашние животные, если находили в себе силы, убегали из Киева в леса. Днепровская береговая кромка в пределах города несколько дней была черной от осевшей на воду сажи.
Среди разрушений, нанесенных пожаром, значились известные Греческий, Братский, Флоровский монастыри, духовная академия, Лаврское подворье, более двух десятков церковных зданий.
По воспоминаниям Николая Закревского после трагедии 1811: "Подол представлял обширное и печальное пожарище, покрытое пеплом и грудами кирпичей; изредка торчали каменные стены и печные трубы, не успевшие обрушиться. <…>
Старый Киев, окруженный древними валами, кроме святых обителей и двух-трех церквей, заключал в себе нестройное сборище хижин и лачуг; самый Печерск был похож на уездный город…"
"От огня земного — убегай, а от огня небесного — защищайся молитвой", — говаривали в старину.
А еще утверждала молва, что Киев притягателен для молний как ни один другой город. В древности киевляне знали о так называемых "местах Перуна", расположенных на возвышенностях. Именно в эти зоны чаще всего били молнии.
До X века язычники поляне устанавливали там изваяния божества грозы. Сгорали вокруг истуканов травы, деревья, кусты, гибли животные и люди, но сами идолы оставались невредимыми. Пораженных молнией соплеменников, живых или мертвых, поляне сжигали на костре, а пепел развеивали вокруг изваяний Перуна.
Но и в древние времена, и даже в XX веке считалось, что "огонь с небес" не только приносит беды. Есть немало сообщений о том, как после удара молнии люди исцелялись от разных заболеваний и приобретали необычные свойства.
ebooksa