Некромант

Всевышний. Рабос понимала, что это я. В бреду, в огне лихорадки, да. Но не дергалась. Лишь сильнее прижималась к спасительному теплу. Да, она Воин. Да, Вел, как никто другой знала, как спасаться в условиях холода. Но она все равно для меня была маленьким стеснительным и пугливым ребенком. Кажется, что Вел бы убежала как можно дальше, будь это не я. От этой мысли стало нечем дышать. Нельзя, ее нельзя трогать. Но горячее тело рядом не давало мыслить ясно. И я вспомнил о том, что легко приводило в сознание. Она доверяла мне, потому что я ее друг. Если бы это был он, грелись бы они совершенно по другому.

— Нет, Вел, — еле заметно улыбнувшись, прошептал я — со мной все в полном порядке.

Дождь барабанил по крыше импровизированного укрытия, а магия Осирис, древняя, как сам Мир, защищала это место от постороннего вмешательства.

Глава 5

Уютный маленький дом, спрятанный в глубине яблоневого сада, создавал обманчивое впечатление скромности его хозяев. Огромная территория, усыпанная подобными строениями, полностью принадлежала первосозданным Ра. Я хорошо помнила время, когда здесь было много народа, а в каждом домике горел свет. Тогда огромная семья с радостью принимала у себя гостей. Шумные веселые компании, вкусные ужины и бесконечные разговоры на крыльце вечерами. Кажется мы даже что-то пели. Лавр были открытыми и добрыми людьми, но при этом были не менее богаты, чем Крейны. Когда-то они даже входили в состав Правящих. После того, как Безмолвная забрала всех наследников, способных продолжить род, я была тут лишь однажды. Выкошенная войной семья уже никогда не станет прежней. Но во мне все еще теплилась надежда когда-то снова ночью сидя на траве, смотреть в звездное небо и слышать рядом с собой смех этих замечательных людей. И беременность Эли только подогревала это чувство.

Тень от деревьев лишь немного притупляла палящее солнце. Но даже здесь все еще было невыносимо жарко. Пот на шее раздражал чувствительное ко всему клеймо. Подняв руки, я убрала, как смогла, волосы в хвост, осторожно погладив тонкую кожу шрама. Рубцы под пальцами защипало. Я одернула руку и сделала шаг к двери.

Крейн стоял в самом низу ступеней и задумчиво разглядывал сад. Лицо Смотрящего будто одеревенело. Жесткая линия напряженного подбородка, прищуренный взгляд затуманенных серых глаз. Под футболкой отчетливо виднелись то вздымающиеся, то опускающиеся мышцы. Сосредоточенная машина. Идеальный Воин. Внешне. А внутри… Кислое чувство вины потоками витало в воздухе. Почему-то сейчас не просыпался аппетит. Больше всего хотелось, чтобы Крейн перестал это испытывать. Прервал губительный для него поток. Он никогда не сможет простить себя. И зачем только нужно было ехать именно сюда? Мог бы вызвать Бена с Эли к себе. Я могла только догадываться о том, что происходило в голове когда-то желанного гостя этого дома.

Не торопливые шаркающие шаги раздались за дверью. Внутри все сжалось. Кажется, что я до последнего надеялась, что мы не пересечемся. Сложно смотреть в глаза своим страхам. Когда-то думала, что зайду в этот дом, как член семьи. А после всего надеялась, что смогу хотя бы вернуться сюда героем. Не одна. И навсегда поселившиеся морщины на лице хозяйки дома снова разгладятся, а на лице вновь засияет такая добрая и приветливая улыбка. Ручка двери дернулась, а я сглотнула несуществующую слюну. Спина Крейна из ниоткуда возникло перед моим лицом. Облегченно выдохнув, я опустила глаза в пол. Сейчас Эрик дарил мне спокойствие, которое было необходимо.

— Ра Мэри Лавр, доброго дня, — произнес Эрик куда-то в открывшуюся дверь, — мы можем войти?

— Нет.

Дверь стремительно стала закрываться, но Крейн ловко пихнул ботинок, оставляя приличную щель.

— Мэри, вы не можете препятствовать расследованию, — голос Эрика был спокоен и мягок.

Будто Крейн разговаривает с умалишенной. Я вздрогнула он воспоминаний о времени, когда таким голосом Осирис говорил со мной. Терпеливо, выговаривая каждую букву, будто убаюкивая. Разум все еще не давал мне вернуться в то время, но вот такие обрывки навсегда застряли на подкорке подсознания.

— Но я могу препятствовать чудовищу войти в свой дом, — скрипящий голос, будто из губ глубокой старухи, прохрипел за дверью, а я подумала, что очень хорошо, что не видела его обладательниц, — тебе не рады здесь, Смотрящий.

— Сытого дня тебе, Вел, — за спиной раздался радостный голос Эли, а я обернулась.

Подруга сияла здоровьем. Копна рыже-каштановых волос обрамляла розовые налитые щеки. Руки девушки поддерживали живот, а сама Ра слегка выгнула спину, чтобы удобнее было держать. Было жаль, что я не помнила сама, как это — ходить вот так с маленькой жизнью внутри. Улыбка сама скользнула на мое лицо. Моя Эли, прекрасная всегда, в своей беременности стала просто неотразимой.

— Сытого дня, Ра Эли Хани. Мы на самом деле к тебе.

Решительно отодвинув нас с Эриком, Эли толкнула дверь, открывая ее настежь. Выглянув из-за плеча Эрика, в спину которого я практически уперлась носом, вздрогнула. Облаченная в пушистую шаль, в такую жару, когда-то веселая маленькая женщина, Мэри была похожа на старуху. Полностью седые волосы небрежно рассыпались по плечам, от чего морщинистая и сгорбленная Ра приобрела сходство с обычной злой ведьмой из сказок. Пухлые щеки впали, а глаза цвета первой зелени глубоко провалились внутрь черепа. Я не помнила точного возраста Мэри, но уверенно могла сказать, что ей не больше пятидесяти. Сейчас же ей сложно было дать меньше восьми десятков.

— Полная чета Крейнов, — нестерпимая боль и ненависть этой женщины накрыли меня с головой.

Мэри. Моя тетя Мэри. Прозвавшая меня Васильком, кормившая булочками и передававшая всегда в Дом Рабоса немного вкуснятины. От ее чувств сейчас невыносимо хотелось плакать. Единственный взрослый в Мире брошенного всеми ребенка, заботившийся о нем. Это же я, Мэри. Маленькая девочка-сорванец, которую притащила в этот дом твоя дочь. Но теперь здесь меня ждала лишь твоя боль и ненависть.