Некромант

— Ты вытащишь его, сынок, — Эрик опустил голову, — только ты и можешь это сделать. Я давно простила тебя. Ты спас всех нас так, как мог. А он, — Анна сглотнула красную слюну, начинающую вытекать тонкой дорожкой из ее рта, — он хотел, чтобы все были в безопасности. Они все хотели этого, сынок, — ободряюще улыбнувшись, Анна прикоснулась к щеке Крейна, — Мне пора, Эрик, там уже заждались.

И, проведя рукой по белым волосам Крейна, Анна повернулась ко мне.

— Делай что должна, манти. Мне не страшно.

Кашель и капли тягучей красной жидкости долетели до моего лица. Мертвое. Внезапно оказавшееся настолько живым. Нельзя даже допускать подобных мыслей, особенно во время ритуала. Но, Безмолвная, вот же оно. Мыслящее, говорящее. Чувствующее. Как же хотелось сейчас дать ей просто уснуть. Не вытаскивать навсегда из тела вот эти искры. Позволить закопать так, оставить в земле. Пока не придет кто-то, способный воззвать. Тряхнула головой и крепче сжала запястья. Бесконечная война. Вот, что происходит, когда не отпускаешь. Мертвое, оставшееся в телах. Обезумевшее. Такого никогда не должно повториться. Не в будущем моего сына.

— Ты выполнила то, что предначертано тебе Безмолвной. Анна Эйр, ты исполнила долг. Возвращайся к покою, — послушная грязно-красная нить тянулась ко мне, сворачиваясь в клубок в моих руках, а Анна закрыла глаза, облегченно вздохнув, — ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

Все было кончено. Призванный убрал руки от головы женщины. Его пальцы подрагивали, а лицо ожесточилось. Мертвое смотрела на меня с непониманием и какой-то злостью. Я отвернулась.

— Ты так спокойно это делаешь. Даешь и отбираешь жизнь, Вел. А когда-то не понимала, как можно убить, — оно зло усмехнулось, — идеальный молчаливый убийца, в чьих руках есть все, для того, чтобы дать им шанс. Достигла совершенства?

Некромант не должен колебаться. Только уверенность, правильность своих действий. Я не сомневалась. Именно смерть делает нас живыми. Осознание конца, его неизбежность. И даже если представить, что мы не правы, то… что ждет Мир, в котором никто не умирает? Перенаселение, голод, болезни. Страдания и боль. Войны, которым не будет конца. Остановка развития. Мир ждет наполненная отчаявшимися, озверевшими и скучающими телами жизнь.

— Если бы я достигла его, призванный, тебя тут не было бы, — убирая руки от Анны, сказала я — а если сейчас не заткнешься, то и не будет.

— Ты этого не сделаешь, Вел, — жесткий голос Крейна по ту сторону кровати заставил меня повернуться, — по крайней мере до того момента, как мы не вытащим сына. Потом оба можете катиться туда, откуда вас принесла Безмолвная.

Макс засмеялся. Он подошел к Эрику и нагнулся к его уху. Крейн не шелохнулся. Окинув Осириса взглядом с ног до головы, Макс перевел глаза на меня.

— Не все гладко в семействе Крейна, друг? — четко выговаривая слова, чтобы я слышала, произнес призванный, — не вижу колец и счастливых лиц. Ты гонишь свою Исиду?

Макс снова засмеялся, а я поднялась на ноги и отряхнула колени. Крейн одним движением разогнулся и сжал рукой горло призванного, вызывая у того еще больший приступ хохота.

— С каким удовольствием я бы убил тебя во второй раз, Лавр.

Во второй раз. Глупый стишок из послания всплыл в голове. Раз, два, три, четыре, пять … Три по три. Почему десять? Скоро — понятно, это завтра. Это третий день. Целый месяц. Если планируется десять жертв, то да, это тридцать дней. Что заставляет его сейчас торопиться? Убийца знает, что мы что-то нащупали. Хорошо бы и мы понимали, что именно. Времени терять нельзя. И я решительно подняла глаза на Макса. Пробуем.

— Призванный, — Эрик расцепил пальцы, отходя в сторону, — если предположить, что ты прав, и ты — Макс. То что с тобой произошло? — Лавр с непониманием посмотрел в мои глаза.

— Я воскрес.

Отрицательно помотала головой, прислушиваясь к себе. Пока вроде начиналось спокойно. Пусть и дальше идет так.

— Разве бы ты смог сделать это сам? — Крейн подхватил лежащий на столе лист и карандаш.

Эрик понял. Шаг и он уже сидит на стуле, отсутствующем взглядом глядя в стену. Правильно, его тут как бы и нет. Я же не с ним говорю, а с мертвым, правда? Острие карандаша остановилось над листом бумаги. Правильно, повторить это снова я не смогу.