Некромант

Ра молчал. Лишь задумчиво смотрел куда-то перед собой.

— Мы просто устали, Вел, — проведя рукой вокруг, Макс посмотрел на меня, — вот от этого всего, Василек, устали. Такой не должна быть жизнь. Кровь, грязь, голод. Разве вот это жизнь?

— Но другой у меня нет, Макс. Для меня нет, понимаешь? — я повернулась, пытаясь разглядеть на родном лице хотя бы каплю понимания.

Мы слишком разные.

Его руки сжали мои пальцы, а я улыбнулась. Это же понятно нам обоим, с самого начала. Вот такая моя жизнь. Да, он был здесь. Но не хотел быть. Ребенок не должен быть воином. Женщина не должна быть воином. А разве кто-то давал мне выбор?

— Знаешь, — его глаза блеснули, приближаясь ко мне, — тебя может здесь не быть. Нас обоих, Вел.

Просто пошли со мной сейчас, — лихорадочный блеск луны на радужке, оттенок помешательства, — мы вернемся в Мир, Вел. Без этого всего.

Внутри все сжалось. Ты не можешь говорить этого, Макс. Почувствовав, что в горле запершило, кашлянула.

— Оставить их? — я кивнула в сторону Черного, — Всех, таких же, как я. Оставить их тут умирать? — я засмеялась, чувствуя, как слезы покатились по моим щекам, — в Мир без «этого всего», Макс? А кто, сожри вас всех Безмолвная, дарит вам этот Мир, Макс? Вы, перворожденные? — я схватила Макса за шею и повернула туда, где к берегу Исиды прибило нечто черное, непонятно светящееся в свете луны, — Вот это настоящий Мир, Лавр! Вот он! Разлагающийся, прогнивший насквозь, Мир.

Отпустив руку, я отвернулась, вытирая слезы.

— И кем я буду в вашем Мире, Эрик? — тишина, возникшая после моих слов, насторожила меня.

Эрик?

Безмолвная. Что я сказала?!

Глаза Ра налились гневом. Запретное имя. Его можно было называть только «наш общий друг». Они были друзьями. Но ненавидели оба, когда я говорила что-то про второго. Как это вообще могло вылететь из моего рта. Слезы мгновенно высохли, противно стягивая кожу.

— Макс…

Но Ра не давал и шанса вставить слова.

— Так вот в чем все дело, Валери, — злая усмешка изуродовала его лицо, — а мне давно говорят, что вы прекрасно проводите время вместе. Ну и как тебе? — отвратительный смех Ра ломал что-то глубоко внутри меня, но я не могла вставить и слова, — Каково это, стать подстилкой Крейна?

Ладонь обожгло от звонкой пощечины. Голова Ра качнулась в сторону, но он лишь снова рассмеялся. Поджав от обиды губы, отвернулась. Наверное раньше я бы заплакала. Но сейчас было просто противно говорить с ним. Потом. Если я выберусь отсюда. Со всем разберусь потом.

А так, наверное, ему даже легче будет смириться с тем, что меня нет.

Ведь проще начать ненавидеть то, что любил, чем просто отказаться от него.