Эксперимент

– Слава?

– Оу?

– Ты сильно устал? По школе от одного до десяти. Только честно. Мы же не на телевиденье, где надо говорить все по шаблону, как прекрасно и легко быть родителями.

– На семерку. Нет. Сейчас на шестерку.

– А жалеешь, что мальдивский презерватив оказался гондоном? Только честно. Я не осужу.

– Не жалею. А ты?

– Тоже. Только иногда мне хочется… не то, что бы ее прибить, но поговорить по-матерному. Вот на фига так разрываться и реветь? Ну не болит же ничего. Зачем так пугать родителей. Я реально не понимаю.

– А мне хочется ей навалять, когда она не сосет молоко. От души так. Вот как можно не хотеть грудь?

– Да, это напрягает. Как думаешь, когда станет легче? – вместо ответа Слава подкладывает под голову руки и широко улыбается. – Ну?

– Лет через двадцать, когда турнем ее из дома на вольные хлеба. А пока можно довольствоваться малым – отдых только вдвоем, без малой до лет восьми. Летом полетим. Мама Соню заберет. Ей только в радость будет.

– Супер, – закрываю глаза и представляю нас только вдвоем в лазурной водичке. И крик… очень громкий истошный крик. Эх. Открываю глаза и перевожу взгляд на Славу.

– Как думаешь, почему она сейчас разрывается от плача? – первой не выдерживаю я.

– Просто так.

– А мне кажется, нет. Так истошно орут, когда реально что-то не так. Может, нагадила?

– Гадят животные. Мать, блин, твою мать.

– Отец, помолчи, – оба прислушиваемся к плачу. – Не получится проигнорировать.

– Встаем?

– Ага. Кто?

– Давай на камень ножницы.

– Давай.