— Рот больно, — произнесла она тихим, слабым от жалости к себе голосом. Осторожно погладила пальцами челюсть, нажимая все сильней и сильней, пока не ощутила боль.
— Ты об этом пожалеешь, — сказала она приглушенным голосом. — Когда я расскажу Рыжему. Хотелось бы тебе стать таким, как Рыжий? Чтобы ты мог то, что может он? Хотелось бы, чтобы это он глядел на нас, а не ты?
Они свернули к Гроту, проехали вдоль плотно завешенной стеклянной стены, из-за которой неслись страстные звуки музыки. Пока Лупоглазый запирал машину, Темпл выскочила и взбежала по ступеням наверх.
— Я дала тебе шанс, — сказала она. — Ты привез меня сюда. Я тебя не просила.
И пошла в туалет. Внимательно осмотрела в зеркале свое лицо.
— Ерунда, — сказала она, оттягивая кожу в разные стороны, — даже следа не осталось. — Вглядываясь в свое отражение, бросила: — Недоросток. Бесстыдно, как попугай, добавила непристойную фразу. Снова подкрасила губы. Вошла еще одна женщина. Они оглядели одежду друг друга быстрыми, скрытными, холодными, пристальными взглядами.
Лупоглазый стоял у входа в танцевальный зал, держа между пальцев сигарету.
— Я дала тебе шанс, — сказала Темпл. — Мог бы и не приезжать.
— Шансов не принимаю, — ответил Лупоглазый.
— Один принял, — сказала Темпл. — Жалеешь? А?
— Иди туда, — сказал он, положив ей руку на спину.
Уже перешагивая через порог, Темпл обернулась и взглянула на него, глаза их находились почти на одном уровне; потом ее рука порхнула к его подмышке. Лупоглазый перехватил ее запястье; к нему рванулась другая ее рука. Мягкой, ледяной ладонью он ухватил и эту. Они глядели в глаза друг другу, рот ее был приоткрыт, на лице медленно проступали багровые пятна.
— Я дал тебе шанс еще в городе, — сказал Лупоглазый. — Ты приняла.
За спиной ее звучала музыка, страстная, зовущая; наполненная движением ног, сладострастной истерией мускулов, горячащий запах плоти, крови.
— О Господи; о Господи, — сказала Темпл, едва шевеля губами. — Я уйду. Вернусь обратно.
— Ты приняла шанс, — сказал Лупоглазый. — Иди туда.
Ее стиснутые им руки совершали робкие хватательные движения у его пиджака, чуть не задевая его кончиками пальцев. Он медленно повернул ее к двери, но она обернулась к нему.
— Только посмей! — крикнула она. — Только…
Его рука стиснула ей затылок, пальцы были твердыми, как сталь, однако холодными и легкими, как алюминий. Темпл услышала негромкий хруст своих позвонков и его голос, холодный, спокойный:
— Идешь?