Отец твердо шагал впереди и нес свой судок с завтраком.
— Успеется, — отвечал он сыну. — Пойдем к матери!
Мать встретила его в дверях. А за ней он увидел братца Мэтью, который теперь уже стал взрослым, и Джона Уэсли. И Элизабет, которой он никогда не видел.
— Ты, значит, домой, форму-то не надел? — спросил братец Мэтью.
— Нет, — отвечал он. — Нет, я…
— Матери хотелось поглядеть на тебя в полной форме, со всеми твоими отличиями, — сказал отец.
— Нет! — воскликнула мать. — Нет, нет. Не надо.
— Полно, Энни, — сказал отец. — Он теперь капитан. Две ленточки у него будут лежать в шкатулке. Чего скромничать. Храбрецом показал себя. Как и должно. Ну, теперь не до того. Настоящая форма для Грея — это рабочие штаны да молоток.
— Да, сэр, — сказал Алек, который уж давно понял, что ни одному человеку не дано храбрости, но что любой может нечаянно угодить в храбрецы, вот так же, как любой может оступиться на улице и угодить в зияющий люк.
Он ничего не говорил отцу до самого вечера, пока мать и дети не улеглись спать.
— Я поеду обратно в Англию, мне обещали работу.
— Ага, — протянул отец, — в Бристоль, что ли? Там тоже корабли строят.
Ярко горела лампа, и чуть поблескивали слабые блики на черной полированной крышке дедовой шкатулки. За окном шумел ветер, нагонял облака, и небо становилось похожим на темную глубокую миску, а дом, пригорок и мыс вырезались из черной пустоты. — Ночью непогода будет, — сказал отец.
— Можно и кое-что другое делать, — сказал Алек. — У меня там друзья есть.
Отец снял очки в стальной оправе.
— Друзья, говоришь? Военные, верно, офицеры?
— Да, сэр.
— Друзей оно хорошо иметь, посидеть с ними вечерок у огонька, поговорить, ну, а кроме-то… ведь только те, кто любят тебя, стерпят твои недостатки. Крепко надо любить человека, Алек, чтобы все его несносные привычки терпеть.
— Да это не такие друзья, сэр, просто… — И он замолчал. Он не смотрел на отца. Мэтью сидел молча и медленно протирал большим пальцем очки. Слышно было, как шумит ветер. — Если у меня не выйдет, вернусь сюда, на верфи буду работать.
Отец посмотрел на него задумчиво, все так же медленно протирая очки.