Но акции машинописи в прежней цене, и вот, когда днем хлынул дождь, Роджеру пришлось включить свет. Дождь обрушился на дом с такой силой, что Роджер хоть и видел, как его пальцы тычут в клавиши (печатал он двумя или тремя пальцами), но ударов не слышал. Пинки не явилась, поэтому вскоре он прервал свое занятие, собрал на подносе обед, отнес наверх и оставил на стуле возле двери Энн. Сам же он не стал тратить время на еду.
Уже стемнело, когда Энн первый раз спустилась вниз. Дождь хлестал по-прежнему. Роджер увидел, что она, в дождевике и клеенчатой шляпе, быстрыми шагами пересекает комнату. Перехватил он ее в тот миг, как она открывала входную дверь, и в дом ворвался ливень.
— Ты куда? — сказал Роджер.
Она попыталась высвободить руку.
— Не приставай.
— Нельзя же в такую погоду выходить из дому. Ты зачем?
— Не приставай. Прошу тебя.
Ей удалось вырваться, и она налегла на дверь, которую он придерживал.
— Нельзя. В чем дело? Я сам сделаю, что надо. В чем дело?
Но она, не глядя на него, лишь вырывалась да дергала дверную ручку.
— Мне нужно в деревню. Ну, пожалуйста, Роджер.
— Нельзя. На ночь глядя, да еще в такой ливень.
— Пожалуйста. Пожалуйста. — Он продолжал ее удерживать. — Пожалуйста. Пожалуйста.
Он все ее удерживал, она отпустила дверь и пошла к себе наверх. А он вернулся к машинке — ценностям, которые по-прежнему котировались исключительно высоко.
В полночь он все еще сидит за машинкой. На сей раз Энн облачена в купальный халат. Стоит в дверях, держась за ручку. Волосы распущены.
— Роджер, — говорит она. — Роджер.
Он подходит к ней, достаточно проворно для толстяка, может, думает, что ей нехорошо.
— Что? Что такое?
Она идет к парадной двери и распахивает ее настежь; в дом снова врывается дождь.
— Там, — говорит она. — Вон там.
ebooksa