— Тоненькие нити, что тянутся от каждого пальца и заставляют вертлявых марионеток вести себя подобно живым, — он покачал кистью, словно не слышал ее вопроса. — Труд многих лет подходит к концу, и я сделаю все, чтобы исполнить задуманное. Никто не уйдет безнаказанным. Никто.
— Механик! — она испуганно открыла глаза.
— Так вот, — как ни в чем не бывало, продолжил мужчина нормальным голосом, — переходом я называю тот туннель, в который нам пришлось прыгнуть. Он привел нас сюда. Как? Это неважно. Важно, что я в состоянии им управлять.
Маргарет приказала себе ничему не удивляться. Механик не производил впечатления ненормального, но у гениальных людей нежная психика, поэтому лучше было игнорировать его причуды, чтобы лишний раз не провоцировать.
— Зачем вы все это делаете? Вас перекупил Небрус?
— Чепуха… Ни у Небруса, ни у Островного содружества нет ничего, чтобы предложить мне. Я в них обоих глубоко разочарован. Раз вы завели разговор о политике, значит вам уже лучше. Я прав?
— Нет, — вздохнула Маргарет.
Ей начало казаться, что стоит зажмуриться, как стены расплывутся, растают, словно масло на солнце. Еще немного и она провалится сквозь пол, начнет падать в ледяные глубины космоса лишенная привычных ориентиров и это падение будет вечным. Лучше бы она не знала, что находится за стенами.
— Ваши действия разрушат планету. Облака…
— Побочные явления, — с досадой отмахнулся ученый. — Они безобидны.
— Неправда! Я видела их собственными глазами! Мы с мужем были в самом эпицентре — это не просто побочное явление! Ваш «Небосвод» губителен для всего живого.
— Как же вы, женщины, любите бросаться словами… — покачал головой Механик. — Откуда столько экспрессии? Губителен для всего живого… Как же! Даже на обломках на первый взгляд мертвой планеты, останутся колонии бактерий, так что жизнь продолжится… Это была шутка. А вот взгляд у вас стал недобрый.
— Ваш-то я точно увидеть не могу!
— Раздражает?.. — он прикоснулся указательным пальцем к очкам и медленно провел по ободу. — Это с непривычки. Вначале может быть неприятно, но потом вы привыкните.
— То есть, как привыкну? Вы же сами озвучили срок — сорок восемь часов.
— Я не отказываюсь от своих слов, но сорок восемь часов — это по земным меркам. Именно столько времени пройдет для вашего мужа. Здесь же время течет иначе. Оно то растягивается, то замедляется…
— Время не может растягиваться, это невозможно.
Ее слова вызвали у ученого приступ невеселого смеха. Действительно, дрейфовать где-то во вселенной находясь в маленькой комнате в окружении трупов и в компании безумного ученого, и делать столь безапелляционные заявления — здесь было над чем посмеяться.
— И что со мной произойдет? Я состарюсь?
— Глупости, вы не будете стареть или нуждаться в пище. Никаких потребностей. Дело не в теле, а в сознании.