Исчезнувшие девушки. Нераскрытая тайна серийного убийцы

Но Мелиссе удалось удивить мать. Она нашла жилье и платила за него сама. По вечерам она работала в пиццерии, а утром шла в школу. Похоже, она была довольна жизнью и строила планы на будущее. Девушка прикидывала, во что ей обойдется собственная квартира, сколько она должна будет зарабатывать и сколько откладывать.

Ко всеобщему удивлению, Мелисса окончила школу с отличием. У Линн будто гора с плеч упала – ее дочь вернулась на правильный путь и станет человеком. Мелисса поступила в школу стилистов и подумывала о возможности завести собственное дело – по примеру нового бойфренда Линн Джеффа Мартино. Он только что открыл дайнер[7] неподалеку от школы стилистов. Мелисса ушла из пиццерии и теперь после занятий подрабатывала в заведении Джеффа.

Мелисса делилась с матерью планами, во что ей обойдется собственный салон красоты. Однажды она сказала, что понимает, насколько тяжело приходилось Линн в качестве работающей матери-одиночки и что это оказало на нее сильное влияние. Поэтому Мелисса решила не выходить замуж и не обзаводиться детьми лет до тридцати пяти, пока не встанет на ноги. Дочь знала, что матери пришлось насмотреться всякого в доме престарелых, и она не хочет, чтобы Линн закончила свои дни в одном из них. «Я хочу заботиться о тебе и давать тебе то, чего у тебя никогда не было. Хочу заходить в магазин и не париться по поводу ценников. Покупать то, что мне понравится», – сказала Мелисса.

Но пока эти планы выглядели как недосягаемая мечта. После окончания школы стилистов лучшим вариантом из всех предложенных оказалась работа в Supercuts[8]. Ее клиенты считали каждую копейку и слушать не хотели о том, чтобы как-то изменить свою привычную стрижку. Мелисса скучала и пыталась развлечь себя окраской и французскими косичками, но ее терпение иссякало. Кроме того, дорога до дома занимала около двух часов.

Она снова сошлась с Джорданом и разозлилась на Джеффа и Линн, когда они неодобрительно отнеслись к этому известию. «Мы не хотим, чтобы ты встречалась с этим черножопым!» – проорал Джефф вслед уходившей Мелиссе. Даже отец Аманды – Андре изо всех сил старался предостеречь Мелиссу: «Ты для него всего лишь симпатичная белая девочка, которой можно попользоваться». В ответ Мелисса лишь улыбалась и говорила: «Зато он ко мне хорошо относится».

Через месяц Мелисса и Джордан вместе съездили в Нью-Йорк. «У дяди Джордана там своя студия звукозаписи», – сказала Мелисса Линн и Джеффу. Спустя несколько дней они вновь отправились туда и провели в Нью-Йорке несколько недель. По возвращении Мелисса сообщила родным, что они с Джорданом собираются туда переехать. «Я познакомилась с одним парнем, Джонни Терри», – сказала Мелисса. По ее словам, он предложил ей работу в барбершопе.

Линн пыталась отговаривать дочь, но все аргументы, что в Нью-Йорке дорогая аренда и у нее там не будет поддержки семьи, на Мелиссу не действовали. «У меня все под контролем. Этот парень уже подготовил для меня место», – заявила Мелисса.

Шэннан

В восьмом классе Шэннан Гилберт вышла на сцену в школьной постановке мюзикла «Энни»[9]. Она надеялась сыграть героиню, ведь последние шесть лет она в какой-то степени осваивала эту роль, меняя приемные семьи. Поэтому она страшно огорчилась, когда ей сказали, что для этой роли она великовата ростом. Тем не менее учителя обратили внимание на ее прекрасный голос, не говоря уже о миловидном круглом личике с огромными глазами с поволокой. Она получила роль мисс Хэнниган – пьющей и коварной хозяйки сиротского дома.

Очень скоро Шэннан поняла, что это более выигрышная роль – единственный действительно смешной взрослый персонаж с легким намеком на сексуальность. И она идеально подходит для тщеславного подростка. На репетициях Шэннан изрядно помотала себе нервы, но на премьере она просто блистала. В сольном номере мисс Хэнниган «Маленькие девочки» Шэннан со злобным весельем рассуждала о том, насколько ее персонажу мешают жить Энни и остальные сироты:

Эти щечки, эти зубки,Все вокруг такое маленькое…Если я сверну эти шейки,Суд меня наверняка оправдает…

Шэннан никогда не выступала перед такой большой аудиторией, и аплодисменты глубоко впечатлили ее. Но в зале был человек, который значил для Шэннан больше всех остальных. Почти всю свою жизнь она боролась за внимание этой женщины. Когда в тот вечер на сцене мисс Хэнниган в исполнении Шэннан заставляла каждую из сироток присягать на верность словами «Я люблю вас!», любой, кто знал мать девочки – Мэри, без труда понял бы, кому адресовано это послание.

С тех пор Шэннан хотела заниматься только одним – играть на сцене.

Если посмотреть на городок Элленвилл в штате Нью-Йорк с высоты, он покажется застывшим во времени – пробивающийся сквозь кроны деревьев высокий шпиль церкви и намеки на уютную главную улицу, примостившиеся у подножия гряды Шавинганк в Катскильких горах. Когда в 1991 году туда приехала Мэри Гилберт со своими детьми, Элленвилл больше напоминал город-призрак с чудом сохранившимися в нем супермаркетом, парой банков и несколькими дешевыми лавочками. Из-за близости к тюрьме Элленвилл превратился в городок временного проживания: родственники заключенных приезжали сюда, снимали на несколько лет жилье и уезжали. А что до местных жителей, то добрая треть из них или сидят, или постоянно пребывают в состоянии наркотического дурмана.

У Мэри Гилберт были такие же ясные глаза, как у ее старшей дочери Шэннан. Вот только волосы у нее были длинные, светлые и вьющиеся, а голос хриплый и усталый. Она была старшей из пятерых детей семьи и выросла в Ланкастере, штат Пенсильвания. Отец Мэри работал на кирпичном заводе, а по выходным беспробудно пил. Мать была верующей женщиной и постоянно переходила из одной церкви в другую, не находя успокоения ни в одной. Если ответом матери на хаос жизни была религия, то у Мэри нашелся свой собственный. По ее мнению, жизнь была чередой сражений и ни один спаситель не в состоянии отменить того, что вот-вот произойдет следующая схватка. Своих дочерей она учила: «Если сболтнула что-то, готовься. Придется драться, потому что их либо выбесит сказанная тобой правда, либо то, что ты соврала. Так что надо следить за тем, что говоришь. Если не можешь защищаться сама, тебе надерут задницу. Но лучше быть готовой надрать задницу кому угодно».

Примерно за два года до появления в Элленвилле Мэри бросила мужа и вместе с тремя дочерьми уехала из родного города на севере штата Нью-Йорк. Шэннан было пять, Шерри четыре, а Саре три. Когда девочки подросли, Мэри рассказала им, что бросила мужа из-за его героиновой зависимости. Никто из девочек больше не увидел своего отца, но все они унаследовали его цвет лица карамельного оттенка.

Мэри была исполнена решимости вырастить дочерей в одиночку – без помощи родных, друзей и государства. «Мне не нужно, чтобы ко мне домой являлись с советами, указаниями и разговорами. Это мои дети, моя жизнь и мои проблемы».

Проблемы начались с появлением в их доме мужчины по имени Дэвид, который стал отцом Стиви – четвертой дочери Мэри. Средняя из сестер – Шерри – помнит дикие скандалы, которые начались сразу после появления Стиви на свет. Они с Шэннан укрывались под кухонным столом от тарелок со спагетти, вдребезги разбивавшихся о стены. Узнав о том, что творится в доме дочери, мать Мэри вызвала полицию. Дэвида посадили в тюрьму, а девочек распределили по приемным семьям. Мэри была взбешена тем, что ее мать привлекла государство. Почти два года она добивалась, чтобы ей вернули дочерей. И вот вскоре после воссоединения семья обосновалась в Элленвилле, надеясь начать все заново.

Мэри называла Элленвилл «очень маленьким городком, где слухов больше, чем жителей». Слухи о самой Мэри были не очень лестными. О ней говорили как о неприветливой, замотанной мамаше, которая не слишком внимательна к своим детям. Подруга детства Шэннан – Эрика Хилл – вспоминала, что мать девочки вообще не заботило, что там с дочерью. «Когда Шэннан пропадала из дома, не помню, чтобы кто-то хоть раз сказал: «Слушайте, а где у нас Шэннан?» И Мэри никогда не искала ее».

Возможно, Эрика не понимала этого как раз потому, что Шэннан не всегда жила дома. Вскоре после переезда в Элленвилл в возрасте около семи лет она поступила в систему патронажного воспитания и в следующие шесть лет жила в семейных приютах. И, судя по всему, это были вполне приличные места, которыми заправляли доброжелательные и заботливые женщины. Шэннан ходила в ту же школу, что и ее сестры, ела такую же еду, играла вместе с ними в бейсбол, но не жила с ними под одной крышей. Об этом в городе знали очень немногие, но те из знакомых, кто был в курсе, говорили, что Шэннан была глубоко огорчена. Не раз она сбегала домой, к Мэри, Шерри, Сарре и Стиви. Мэри никогда не говорила посторонним людям, почему Шэннан не могла жить дома. Только много лет спустя, после того как имя ее дочери стало известно практически всем американцам, Мэри сказала, что Шэннан была не только независимой и своевольной, но и психологически неустойчивой – «сплошные перепады настроения, сплошное переедание, сплошное «грешу и каюсь». В двенадцать лет у нее диагностировали биполярное расстройство, но она никогда не принимала прописанные ей лекарства, ссылаясь на их побочные эффекты.

По словам Мэри, патронажное воспитание было лучшим выходом для дочери, которую ей было трудно контролировать самой. Шэннан никак не могла определиться, чего она хочет больше: жить дома или в приемной семье. Поссорившись с матерью, она могла позвонить в органы опеки и попросить поместить ее в очередной приют. И так же легко передумать. Воистину хорошо там, где нас нет.