Он опустил трубку на рычаги, сложил на столе руки, сцепил ладони в замок:
— Мы приносим свои искренние извинения, мастер Чехов, — заговорил он.
И в этот момент, сидевшая неподвижно Оксана вдруг начала сползать с кресла. На губах девушки выступила пена, а глаза принялась затягивать поволока.
— Что это с ней? — забеспокоился жандарм.
Я обернулся к Оксане, внимательно ее осмотрел и ответил:
— А, не переживайте. Она умерла. Но могу вас заверить, ваша организация не имеет к этой смерти никакого отношения.
Иванов застыл, непонимающе глядя на меня. А лицо жандарма принялось быстро бледнеть. И я продолжил.
— Вернее, она была мертва до того момента, как пришла сюда. Суицид. Вернее, несчастный случай. Переборщила с таблетками. Уверен, она состоит на учёте у жрецов-профилакторов. Но все, что она говорила — чистая правда.
— Вы… привели на допрос мертвеца? — заикаясь, уточнил жандарм, и я кивнул.
— Именно. В процессуальном уложении нет ни слова о том, что мертвый не может быть свидетелем. Там есть про жрецов, сотрудников дома скудоумия и психологов, близкой родни. А про мертвецов — ничего. А если ничего, то…
Я спокойно встал с кресла и направился к выходу. Уже у двери остановился, обернулся:
— Ах, да. Хоть Гордей по документам и невиновен, хочу вас предупредить: если вы решите задержать его повторно по этому делу — я снова приведу данную свидетельницу. Если нужно — даже в суд. Если вы ее быстро захороните — затребую эксгумацию и выкопаю труп. А может даже прикажу ей выбраться самостоятельно. И все равно притащу Оксану к вам. Если вы кремируете тело — я найду ее призрака. И уверяю вас, мастер Иванов, призраки куда опаснее контролируемых поднятых мертвецов.
Иванов не ответил. Он смотрел на меня огромными глазами, открывая и закрывая рот, из которого вырывалось только хрипение.
— Прощайте, мастер Иванов, — произнес я и вышел за дверь.
Белова сидела на лавке коридора, прикрыв рот обеими ладошками, чтобы не расхохотаться.
— Это ещё не всё, — заверил ее я. — Идём.
Мы успели отойти до середины коридора, когда из приоткрытого кабинета послышался истошный вопль:
— Кто-нибудь, уберите эту мертвую девку!
Такого выкрика Алиса уже не выдержала и рассмеялась в полный голос.
С Алисой мы распрощались на парковке. Девушка потянулась было, чтобы меня обнять, но я отстранился и тихо произнес: