— Вот книжку сберегательную туда и положишь,— произнес я и добавил:— Под матрас.
— У меня своя будет? — с восторгом осведомился работник. — Зелененькая такая, с гербом имперским?
— Точно.
— В моей деревне такая книжка была только у старосты. Он ее показывал, когда шибко напивался.
— Часто, я полагаю.
— Почитай раз в неделю точно.
— Вот теперь ты станешь почти как староста. Только чур — не пить каждую неделю. Пьянства и дебошей не потерплю.
— Об этом не извольте беспокоиться. Я к хмелю равнодушен. Да и вам не советую, барин, играть со змием коварным.
— Так, — я усмехнулся, — ты, что ли, считаешь меня забулдыгой?
— Спаситель с вами, — шумно выдохнул парень и осенил себя священным знаком. — Однако ж, я вынес столько бутылок сегодня поутру, что почитай, пригоршню соли оплатил за счет сдачи стекла.
Я скривился, понимая, что крыть нечем.
— Хороший парень, — произнес насмешливый голос Любовь Федоровны.
Призрачная дама внимательно осматривала раковину и плиту на предмет грязи.
— Глядишь, и сделает из вас, княжич, порядочного человека.
— Брось, Фома, — я отломил краюху хлеба. — Я отмечал новоселье.
— Сколько дней? — бесхитростно уточнил парень.
— Пару, — пришлось признать мне.
— Не мне вам указывать барин, — снова вздохнул Фома и мне почудилось, что почившая хозяйка едва сдерживает довольный смех. — Но ежели мне пить нельзя, то вам и вовсе. Что с меня взять? Я всего лишь работный человек, которого вы милостью своей наняли. А вот вы — важный человек. Вам никак нельзя злупотребляться.
— Злоупотреблять, — поправил я громилу.
Он густо покраснел и пробурчал: